— У меня такое впечатление, что я не выберусь отсюда живым.
— Ты это сделаешь, будь уверен. Ты вернёшься домой и снова начнёшь играть.
Даниэль улыбнулся с лёгким намёком на сарказм.
— У меня больше нет дома. Я продал свою виллу, полную всякого дерьма, внушающего страх.
— Кто сказал, что твой дом внушает страх?
Проклиная себя, Даниэль закрыл глаза. Он погасил сигарету в пепельнице и закурил ещё одну, увиливая от ответа.
— Никто.
— Даниэль…
— Это так, к слову.
— Напомню тебе, я лечу разум.
Даниэль продолжил курить, опустив взгляд. У него не хватало мужества поднять лицо, ответить на вопрос, признаться в своём позоре. Он с ужасом вспомнил ту ночь: Лорен в центре оргии, одетая в слишком большую футболку, пристально смотрит, как он трахает Аиду. Даниэль услышал отвратительное хлюпанье завязываемого презерватива, увидел себя бросающим, раскрывая пальцы, и как презерватив попадает на футболку под грудь, которую он целовал и поклонялся десятки раз.
— Твою мать... — жалобно произнёс он, и Харрис закончил сеанс.
На следующий день Даниэль пришёл на сеанс терапии небритым и с тёмными кругами вокруг глаз.
— Ты не спал ночью?
Даниэль закурил сигарету и покачал головой в знак отрицания.
— Могу узнать почему? — невозмутимо продолжил доктор.
Даниэль фыркнул, потом потёр лицо. Он выкурил сигарету в несколько длинных затяжек и закурил ещё одну.
— Если так продолжишь, то умрёшь от рака лёгких.
— От чего-то надо умереть.
— Сегодня ты особенно пессимистичен.
— Так случается, если ты в депрессии и проводишь ночь в размышлениях вместо сна.
— О чём ты думал?
Даниэль тряхнул головой, приподняв уголок рта в ухмылке.
— Я не куплюсь на это, доктор.
Харрис взял ручку и стал вертеть между пальцами.
— Полагаю, ты знаешь, почему из Нью-Йоркских люков выходит пар.
Даниэль нахмурился.
— Очевидно.
— Хорошо. Представь себя сложной системой труб, которые передают эмоции в мозг, желудок, сердце. Иногда бывает, что тело перегружается ощущениями, воспоминаниями. — Он сделал паузу, глядя Даниэлю прямо в глаза. — Чувством вины, от совершённых ошибок. И этот груз восприятия создаёт непереносимое давление на психику, с результатами, которые ты, конечно, можешь себе представить.
Даниэль молчал. Он в энный раз пережил ту ночь, словно кадры из фильма, и его переполняла тоска, точно пар, готовый вырваться наружу.
— Женщина, — воскликнул он, и это было первое, робкое признание.
— Я слушаю тебя, — подбодрил Харрис.
Прежде чем начать говорить, Даниэль сделал глубокий вдох.
— Она была... по сравнению со мной ребёнком. Ей едва исполнилось двадцать. — Он грустно улыбнулся. — Не буду тратить время на объяснения обстоятельств нашей первой встречи, это бесполезно. Важно то, насколько она была мне близка во время первой попытки детоксикации.
— Ты говоришь о Лорен? — прервал его Харрис, вспомнив имя, которое несколько раз появлялось во время первых сеансов.
— Да, я говорю о Лорен, — неохотно признался Даниэль.
— Продолжай.
Даниэль надул щёки и выдохнул весь воздух сразу.
— После короткого... отпуска в Мексике я попросил её переехать ко мне, и она согласилась. Её брат лежал в больнице, и она всё равно жила бы одна. Сначала это было прекрасно. — Даниэль улыбнулся, вспомнив красное платье и мечтательное выражение на лице Лорен. — Но длилось недолго. Я солгал ей.
— Каким образом?
— Успокаивал её, говорил, что всё в порядке, тогда как это была неправда. Я испытывал всё более сильную потребность выпить, затянуться, трахаться. С ней я занимался любовью, в то время как хотел…
Молчание затянулось. Даниэль уставился взглядом в пол. При воспоминании о тех днях мышцы одеревенели.
— Что бы ты хотел?
— Я хотел трахаться. — выпалил он срывающимся голосом. — Мне так хотелось разврата, что я трахнул бы даже шестидесятилетнюю служанку или своего шофера. Я... я воображал так много всего, пока был с Лорен. Я трахал её с закрытыми глазами, вспоминая оргии, в которых в прошлом участвовал. Она этого не заслужила. — Последние слова он прошептал, словно говорил сам с собой.
— Она никогда не замечала?
— Если и замечала, мне она никогда ничего не говорила; она слишком умная девушка, чтобы не уловить сигналы. Лорен оставалась рядом со мной, пока я ей разрешал.
— Не останавливайся сейчас, Даниэль. Расскажи мне всё.
Даниэль закрыл глаза и стиснул зубы, втягивая щёки.
— После смерти Роуз я снова стал пить и нюхать. Я успокаивал Лорен, говоря ей, что у меня всё под контролем, не думаю, что она тоже верила. Она смотрела на меня с беспокойством, тревогой, иногда обвиняя глазами. Я... — он снова прервался, прикусив дрожащую губу. — Я втянул её в секс втроём, хотя не смог дойти до конца.
— Что значит «до конца»?
— Почему я должен называть вещи своими именами? Вы не понимаете, о чём я?
— Даниэль, ты должен выпустить всё.
— Он не трахнул её, я не хотел, чтобы он овладел Лорен таким образом. — Даниэль выдержал прямой взгляд Харриса и прочитал в нём призыв продолжить. — Он просто целовал её, лизал, трогал, но сразу после того, как она кончила, я отослал его.
— Как она отреагировала?
Даниэль пожал плечами.
— Лорен ничего мне не сказала, позволила себя трахнуть, а затем я ушёл, чтобы предаться разврату в другом месте. Я бросил её в грязи, к которой она не привыкла. Я на всё плюнул, хлопнул дверью и убежал.
— А потом?
— А потом я опустился на дно, утаскивая за собой и её.
Даниэль закрыл лицо руками, и стон потряс его изнутри, превратившись в мириады рыданий, которые хлынули каскадом слёз.
Харрис позволил Даниэлю плакать, скромно отводя взгляд.