– Я и сам хотел бы побеседовать с Повелителем Грома, – сказал он. – Я давно не был в резервации.
Поездка оказалась приятной. Женщины безостановочно болтали, Тананкоа несколько раз просила остановиться, чтобы она могла собрать кое-какие лечебные цветы или растения, рассказывая при этом Пейдж об их приготовлении и применении.
В середине дня они неторопливо перекусили в тени тополей, и, пока женщины отдыхали, Деннис и Майлс отправились охотиться на оленей, чтобы привезти мясо в подарок жителям резервации. Они подстрелили двух оленей, освежевали их и упаковали мясо в брезентовые мешки, которые Майлс захватил для этой цели.
Вскоре они добрались до места. Вдалеке показались вигвамы, составляющие резервацию Повелителя Грома. Несколько молодых воинов поскакали им навстречу, чтобы сопровождать их до лагеря. Там их окружила шумная толпа возбужденных детей.
Сердце Пейдж стучало от волнения. Пыльная индейская деревня выглядела именно так, как их изображали в каждом фильме-вестерне, какие она видела, – она бы не удивилась, увидев голливудского режиссера, возникшего откуда-то и начавшего отдавать команды.
Лаяли собаки, женщины сидели вокруг дымных костров, на которых что-то готовилось. Тут же бродили маленькие дети, валялись в грязи, любопытные лица выглядывали из вигвамов, укрытых бизоньими шкурами.
Высокий, сильный на вид мужчина, закутанный в одеяло, вышел из вигвама и пошел им навстречу, чтобы приветствовать гостей.
– Это мой дядя, Повелитель Грома, – шепнула на ухо Пейдж Тананкоа.
Повелитель Грома был физически мощным мужчиной, более шести футов ростом, широкоплечий и мускулистый, в одежде из оленьих шкур. Пейдж нашла его интересным мужчиной, его внешность производила приятное впечатление: в нем чувствовалось достоинство, вызывающее уважение; у него были точеные черты лица и пронзительные черные глаза под нависшими бровями.
Майлс и Деннис спешились и пошли ему навстречу, они пожали друг другу руки. Майлс что-то сказал на языке племени кри, на что Повелитель Грома ему ответил. Женщины тоже спешились и присоединились к мужчинам, и Тананкоа представила Пейдж вождю.
– Моя племянница рассказывала мне о вашей могущественной магии, – сказал он по-английски гортанным голосом.
Его черные глаза обладали гипнотической силой.
– Вы желанные гости в моей деревне.
Он повернулся к Майлсу и Деннису и снова заговорил с ними на языке кри, не обращая более никакого внимания на женщин.
Тананкоа поманила рукой двух мальчиков, слонявшихся поблизости, они взяли лошадей под уздцы и повели их в кораль.
– Пойдем, я представлю тебя женщинам.
Тананкоа направилась к группе женщин, старых и молодых.
Она поговорила с ними, потом каждая из женщин подходила к Пейдж, брала ее за руку и называла свое имя.
Некоторые из них говорили по-английски и очень этим гордились.
– Как вы поживаете? – спросила одна.
– Приятно вас видеть, – выговорила другая.
Они, весело хихикая, принесли чай и еду, сухие фрукты и сладковатое мясо, про которое Тананкоа объяснила, что оно медвежье.
Пейдж восхитилась детьми, прелестными, веселыми созданиями, привязанными в красиво расписанных сумках из оленьей кожи, висевших у матерей за спиной, или бегающими около вигвама.
Все они выглядели здоровыми и счастливыми. Пейдж обратила внимание на то, как одна молодая мать развязала своего ребенка и сменила ему сухой и очищенный мох, заменявший пеленки. Пейдж минутку подержала его на руках, пухленького, голенького херувимчика, пахнущего древесным дымом и каким-то сладким маслом, которым мать смазывала его нежную кожу. Она прижала к себе его маленькое тельце и поцеловала в головку. Все маленькие дети привлекательны – и все ведут себя одинаково. Пейдж посмеялась вместе с другими женщинами, когда маленькая писька малыша опрыскала ее всю.
– Пойдем к моей бабушке, – сказала Тананкоа.
Это был тот момент, которого ждала Пейдж, о котором мечтала, шанс встретить женщину, владеющую, быть может, ключом к двери, ведущей в будущее.
Внезапно ею овладела паника, когда она шла вслед за Тананкоа по лабиринту вигвамов. Что она сделает, если Хромая Сова согласится допустить ее к обряду, который может открыть ей ту дверь? Если ей представится такая возможность, выберет ли она дорогу в будущее, в свое время, или предпочтет остаться? Она подумала о Майлсе, об их любви.
Сможет ли она оставить его?
Теперь она уже не знала ответа, но ей хотелось, чтобы у нее был выбор, знать, что есть способ вернуться в ту жизнь.
Испытывая одновременно и страх, и предчувствия, Пейдж проскользнула вслед за Танни в дыру, служившую входом в вигвам.
Внутри пол был покрыт бизоньими шкурами, воздух – тяжелым от дыма и запаха лекарств. Вдоль стен были аккуратно расставлены кухонная посуда и спальные принадлежности, а с шестов свешивались длинные ломти сушеного мяса, бутыли из тыкв и замысловато сплетенные корзины.
На первый взгляд, Хромая Сова не выглядела импозантно. Маленькая, беззубая, коричневая кожа так обтягивала ее скулы и выступающий нос, что она напоминала Пейдж дикую птицу.
Ее все еще черные волосы были такими жидкими, что сквозь косички, выложенные вокруг головы, просвечивал череп. Она курила трубку, и маленькие клубочки белого дыма ритмично вырывались из ее ноздрей. Хромая Сова сидела, съежившись, перед небольшим очагом, закутанная в одеяло, несмотря на жаркий день. Ее черные, круглые, как пуговки, глаза казались яркими и быстрыми, но Пейдж она рассматривала с непроницаемым выражением лица.
Тананкоа почтительно поклонилась старухе и опустилась на колени рядом с ней, объясняя ей что-то на языке кри и показывая на Пейдж.
Майлс посоветовал Пейдж привезти Хромой Сове подарок. Тананкоа предложила привезти табак – ее бабушка, сказала она, очень привержена своей трубке.
Пейдж вручила старухе пакет. К нему она присовокупила красивые бусы, которые купила в магазине, и пачку сахара. Хромая Сова, судя по всему, осталась довольна подарками. Она произнесла длинную речь, обращенную к Тананкоа, из ее беззубого рта выплескивались слюни.
– Она приветствует тебя и благодарит за подарки. Она хочет узнать, какую магию ты привела в действие, чтобы во мне зародилось дитя, – перевела Тананкоа. – Она спрашивает, была ли ты великой шаманкой в твоей земле, прежде чем отправилась в путешествие между мирами.
Все еще нервничая в присутствии этой таинственной старухи, Пейдж недоумевала, что ей ответить. Несмотря на лесть Хромой Совы, у Пейдж возникло ощущение, что старуха хитра, что испытывает ее, что она хочет вынести собственное суждение насчет того, насколько могучими оказываются врачебные приемы этой странной белой женщины и насколько правдива ее история.
Пейдж решила начать с самых простых терминов, как ей это приходилось раньше, объясняя, как функционируют женские половые органы и как срабатывают противозачаточные средства.
Хромая Сова слушала, кивала головой, выражение лица у нее было уклончивое.
Повинуясь какому-то импульсу, Пейдж углубилась в описание процесса оплодотворения, лекарств, способствующих зачатию, искусственного осеменения – всех этих странных и удивительных технологий, которые разработала медицинская наука, чтобы помогать зачатию.
Тананкоа спотыкалась на словах, трудных для перевода, но теперь Хромая Сова явно заинтересовалась. Она наклонилась вперед, внимательно слушая, даже забывая попыхивать своей трубкой.
Через посредство Танни она задавала вопросы, умные вопросы, и Пейдж на них отвечала.
Вскоре Пейдж освоилась настолько, чтобы задавать свои вопросы об особой технике, о которой Тананкоа рассказывала ей, что бабушка использует ее при трудных родах, о травяных настоях для особых случаев, с которыми сталкивалась со своими пациентками, в отношении которых современная медицина не знает средств.