Заснули они только перед рассветом, держа друг друга в объятиях.
В тот год лето перешло в зиму без обычной постепенной смены времени года. Не прошло и недели после их поездки в резервацию Повелителя Грома, как необычная сентябрьская жара сменилась ледяным дождем, который лил изо дня в день, а вскоре выпал снег.
Такая неожиданная перемена погоды принесла грипп, смертельную эпидемию, заставившую и Пейдж, и Майлса весь октябрь отдавать все свое время уходу за больными, так что у них почти не оставалось времени быть вместе.
Пришел ноябрь, а эпидемия гриппа все еще свирепствовала в городе и окружающей его местности. Несколько старых людей и двое детей умерли от гриппа.
Редкий день проходил, чтобы не шел снег, и Пейдж испытывала немалые трудности, стараясь поддерживать в своем доме относительную теплоту, – ее и днем и ночью приглашали к больным, а огонь в доме имел утомительную привычку гаснуть, когда она уезжала и не могла подбрасывать дрова.
Потом, в середине ноября, и снег, и эпидемия кончились. Задул теплый ветер чинук и значительная часть снега растаяла буквально за один день. Теплый ветер продолжался, и воздух начал благоухать.
Прошло два дня, потом три, когда ее не вызывали к постели какого-нибудь больного, и однажды утром Пейдж проснулась, впервые за многие недели ощущая себя отдохнувшей. Она посмотрела на календарь и сообразила, что до Рождества остается всего десять дней.
Это будет ее второе Рождество в Баттлфорде, и, повинуясь неожиданному импульсу, она решила отметить его рождественским обедом, пригласив всех своих друзей.
Не давая себе времени передумать, она тут же сочинила записки Флетчерам, Куинланам и Абигайл Доналд, приглашая их к себе на Рождество, если, конечно, погода позволит. Майлсу она поручила пригласить и Армана.
Восемь человек, подумала она, плюс маленькая Элли. Такое количество людей ее маленький домик вместит с трудом, но в конце концов, сказала она себе, Рождество для этого и существует.
В свободное от пациентов время она занялась уборкой, продумыванием меню и упаковкой подарков. Ее кулинарные способности по-прежнему оставляли желать лучшего, и она все что возможно покупала.
В мясной лавке она заказала большой окорок. В городе недавно открылась небольшая пекарня, и Пейдж заказала пышненькой женщине, которая владела пекарней, благоухающие буханки ржаного хлеба, пирог с мясом и с тыквой.
В магазине Компании Гудзонова залива она купила сухие фрукты, орехи и апельсины – редкость в Баттлфорде. Приобрела она также бутылку вишневой наливки и бутылку виски для мужчин, и маленькие подарки для всех.
Накануне Рождества она пребывала в нервном шоке от того, сколько ей предстоит приготовить, чтобы накормить восемь человек. Она как-то не учла того обстоятельства, что никогда в своей жизни не готовила такой обед на целую компанию.
Нервничая по поводу того, как ей удастся запечь окорок, она решила зажарить еще и индейку. Здесь никто не разводил индеек, так что она вместо этого купила гуся – к счастью, фермер согласился отрезать ему голову, а жена фермера за небольшую плату ощипала его и вынула все внутренности. Но теперь Пейдж оказалась перед ужаснувшей ее задачей начинить эту ужасную тушку. Абигайл предлагала ей свою помощь, но Пейдж упрямо настаивала, что сделает все сама.
Вечером накануне Рождества она проклинала себя за то, что вела себя как оптимистическая дура. Сидя за кухонным столом перед распластанным гусем, она пыталась разобраться в неясных инструкциях, которые написала для нее Абигайл, когда приехал Майлс.
Он вошел, вытерев ботинки о коврик у задней двери.
– Слава Богу, что ты появился! – Пейдж вскочила и поцеловала его, держа в руке инструкцию по начинке гуся. – Снимай пальто и помоги мне. Удалить у кого-нибудь желчный пузырь – сущая чепуха по сравнению с этой процедурой, – простонала она. – Как ты думаешь, если написано «несколько луковиц», сколько это штук?
– Штук шесть, может быть.
Майлс был в таком же смущении, как и Пейдж. Вместе они принялись изучать рецепт и следовать имевшимся в нем указаниям. Вскоре стол оказался завален посудой, тарелками, пряностями.
Майлс вышел за дровами и подбросил их в очаг, так что вскоре кухня превратилась в жаркую печку.
Он снял свой китель, открыв ее глазам серую нижнюю рубашку и широкие подтяжки. Потея и ругаясь про себя, он принялся чистить лук, вытирая глаза кухонным полотенцем.
Пейдж казалось, что каждый раз, когда она отворачивалась, соус, который они поставили на плиту, чтобы он «слегка поджарился», начинает подгорать.
К тому времени, когда они начинили гуся, завязали его и приготовили для того, чтобы сунуть в печь, оба они были без сил.
– О Боже, я вся пропахла жареным луком, – пожаловалась Пейдж. – Мы оба так пахнем. Я должна найти кого-нибудь, кто оборудует в этом доме ванну с душем. Интересно, когда изобрели душ? О Майлс, я надеюсь, что мы не переборщили с перцем.
Майлс мыл тарелки в тазу, рукава его нижней рубашки были закатаны до локтей.
– Написано «побольше перца», вот мы и положили побольше перца. Не волнуйся, дорогая. Я уверен, все будет вкусно.
– Твоя мать когда-нибудь готовила гуся? Ты можешь припомнить, как он должен выглядеть?
Пейдж, хмурясь, рассматривала нафаршированную птицу.
– Моя мать была бы шокирована при одной мысли о том, чтобы самой готовить гуся. У нас были рабы, которые занимались этим. Я помню только, как гуся приносили на стол, золотисто-коричневого, готового к тому, чтобы есть его. – Он выскребал кастрюлю. – А как праздновали Рождество, когда ты была маленькой девочкой, Пейдж?
Она с удивлением глянула на него. Он никогда не расспрашивал о ее детстве – это относилось к той действительности, которая вызывала между ними такие трения.
– Рождество? Оно не приносило много радостей. – Она взяла кухонное полотенце и принялась вытирать тарелки. – В моем детстве вообще было мало радостей. Моя мама умерла, когда мне было пять лет, и папа заново женился уже через год. Джоан ее звали. – Пейдж покачала головой. – Если говорить о жестоких мачехах, то эта женщина могла бы быть образцом. Она вела себя дьявольски жестоко по отношению ко мне и к Тони, когда оставалась с нами одна, а если мы пытались пожаловаться отцу, она объявляла нас лгунами. А мы были всего лишь маленькими детьми, мы не могли перехитрить ее.
– Ты с твоим братом были очень близки. – Это прозвучало как утверждение, и Пейдж кивнула.
– Да, мы были очень дружны. Мы несколько разошлись, когда выросли, а маленькими мы были просто неразлучны. – Она ухмыльнулась, оттирая стакан до полного блеска. – Если я заболевала и не могла пойти в школу, Тони тоже оставался дома. Джоан шлепала его, пока у нее рука не уставала, но он все равно не отправлялся без меня.
– Тебе его не хватает.
Пейдж кивнула.
– Очень. И моих племянников тоже. – Она описала мальчиков, как она запомнила их. – Они, должно быть, выросли. Они бывали очень возбуждены перед Рождеством, – сказала она задумчиво. – Но я могу держать пари, что Джейсон уже больше не верит в Санта Клауса. – Она покачала головой, – Нет, конечно, не верит, ему уже почти восемь. А Мэттью девять, десятый. Они уже слишком выросли, чтобы верить в Санта Клауса.
Майлс вылил грязную воду от посуды в бадью, стоявшую под кухонным столом, вытер руки полотенцем и резко переменил тему разговора.
– Я никогда не расспрашивал тебя, говорила ли тебе Хромая Сова об обряде, про который ты хотела узнать и который позволяет людям путешествовать во времени?
Вопрос был задан намеренно безразличным тоном.
– Да, я ее спрашивала. Она рассердилась на меня и ушла.
– Ты больше не пыталась говорить с ней об этом?
Пейдж нахмурилась и повесила кухонное полотенце на спинку стула, чтобы оно высохло. Она понимала, что разговор уже не носит случайный характер.