Ее плач перерос в примитивный вой, она повисла на Майлсе, плача, глотая воздух открытым ртом. Майлс понимал, в каком она ужасе.
Он уже какое-то время назад знал ответ, хотя не позволял себе сформулировать его в словах.
Он достал носовой платок и прижал его к ее лицу.
– Ты должна попробовать вернуться в твое время, дорогая.
Какой-то момент она не могла осознать, что он хочет сказать, и сердито посмотрела на него сквозь слезы.
Его голос был спокоен, до безумия разумен, но она видела, насколько напряжено его лицо.
– Я убежден, что если ты останешься здесь, один из вас или вы оба умрете. – Он провел по ее вспыхнувшей щеке пальцем, смахнув слезу. – Я предпочитаю потерять тебя, если ты вернешься в тот, свой мир, чем видеть тебя умирающей в этом мире, моя дорогая. Я попытаюсь найти путь, как отправить тебя обратно в ту твою, другую жизнь, чтобы у тебя и у ребенка был шанс.
– Но я… я не хочу возвращаться. – Комок ужаса застрял в ее горле. – Я не вернусь туда! Я хочу остаться здесь, с тобой. Вот и все!
Он зарылся лицом в ее волосах, закрыв глаза.
– Моя упрямая, невозможная жена, неужели ты не знаешь, как я хочу, чтобы ты была со мной? Неужели ты не понимаешь, что я готов отдать свою жизнь, чтобы жили ты и наш ребенок? – У него от волнения срывался голос. – Я думал и думал, и, когда эта бедная женщина только что умерла, я принял решение. Это единственная возможность спасти тебя и нашего ребенка.
Этот план, должно быть, давно созревал в его подсознании, потому что он оказался вполне оформившимся.
– Я намерен повидать Хромую Сову. Я буду просить ее отослать тебя в то, твое время. Если она сможет это сделать, то, может быть, есть шанс, что ты и ребенок сможете вернуться ко мне. В конце концов один раз ведь это случилось, не так ли?
Он попробовал улыбнуться, но тщетно.
– Тогда ты должен отправиться со мной, Майлс. – Ее подбородок выдавал ее решимость, в глазах светилось упрямство. – Я соглашусь на это только в том случае, если ты будешь со мной.
Он ненадолго задумался.
– Я попробую. Я поговорю с Хромой Совой и попрошу ее, если это в принципе возможно. Но в любом случае ты, Пейдж, должна отправиться. Со мной или без меня, но ты знаешь, что это единственный наш шанс.
– Если ты не сможешь отправиться вместе со мной, заставь ее пообещать, что она вернет меня сюда.
Она не могла справиться с истерической нотой в голосе.
Теперь он улыбнулся ей грустной улыбкой, ранившей ее сердце.
– Даю тебе слово.
– Мне не казалось, что Хромая Сова сама совершает этот обряд. – Стыдясь своей недавней слабости, Пейдж постаралась улыбнуться, но без особого успеха. – Но вы, доктор, в любом случае должны быть готовы принять вашего ребенка.
Глаза у него стали затравленными.
– Если это случится, мы сделаем все, что в наших силах.
Она тронула пальцем медальон Мадлен, висевший у нее на груди.
– Божья воля, – прошептала она. – Мадлен сказала бы, что на все воля Божья. Ты в это веришь, Майлс?
ГЛАВА 22
Хромая Сова смотрела вдаль, ее тусклые глаза прятались в паутине морщинок, руки лежали на коленях.
Майлс сидел рядом с ней на траве, пот струился у него по спине и собирался под мышками, а он пытался побороть ощущение безнадежности, охватывающее его. Он должен найти способ пробиться сквозь стену ее молчания. Они сидели так уже более часа, и до сих пор Хромая Сова не отреагировала ни на одно его слово.
Как это ни было для него трудно, он вывернул всю свою душу перед этой старухой, рассказал ей о войне на Юге, о том, как он вернулся домой и обнаружил, что весь прошлый уклад жизни рухнул навсегда, все, кого он любил, умерли или, подобно его матери, оказались душевно разбитыми. Он поведал ей о Бет и о ребенке, и хотя эти слова больно резали его, описал, как они умерли, несмотря на все его старания спасти их.
Он рассказал ей о любви, которую обрел с Пейдж, о его мечте иметь ребенка, которого зачала Пейдж, о проблемах, связанных с рождением этого ребенка.
С таким же успехом он мог бы исповедоваться скале. Хромая Сова сидела молча, не двигаясь, во все время его монолога.
Даже не моргнув глазом старуха давала понять, что он назойлив, и он знал это – он пришел к ней, хотя она не хотела иметь с ним ничего общего.
Он должен был прийти к ней, имея что-то для торговли, сказал он себе, что-то, что он может предложить Хромой Сове в обмен на ее помощь. Индейцы очень любят торговаться. Надо найти что-то, представляющее для нее ценность, что он может предложить ей на обмен.
Ответ пришел сам собой. Это было опасно, но, похоже, ничто другое не даст результата.
– Хромая Сова, твои внуки сидят в тюрьме в Баттлфорде по обвинению в убийстве.
Наконец-то старуха повернула голову и посмотрела на него. Она долго смотрела на него, прежде чем заговорила, тихо, взвешенно, брызгая слюной из беззубого рта:
– Моих внуков наказывают, а английские солдаты, убившие мужа Тананкоа, на свободе. Душа моей внучки болит, потому что люди одного с ее мужем народа отрицают правду и обвиняют индейцев в том, что сделали белые люди.
Майлс кивнул, признавая, что она говорит правду.
– Наша раса исчезает. Многих племен уже нет. – В голосе старухи было страдание. – Белые люди принесли нам болезни, которых мы раньше не знали, они убили наших бизонов не для еды, а ради потехи, они сделали нас пленниками на нашей собственной земле. Мой народ болеет, голодает, живет в холоде. У нас отняли наши охотничьи места. Никто нас не слушает, когда мы что-то говорим. Твои люди из Конной не стали слушать Тананкоа, так же как никто не выслушал моих внуков, когда они говорили, что они не убийцы, что они защищали свою деревню, когда английский генерал подкрался ночью и начал стрелять из пушки по нашим вигвамам.
– Все, что ты говоришь, это правда, и мне стыдно за мой народ, – признал он. – Что касается Тананкоа, я верю тому, что она говорит. Деннис Куинлан был моим другом, Хромая Сова, и, если бы я мог найти и наказать людей, которые убили его, я бы это сделал. – Голос его звучал сурово. – Но эти трусливые люди теперь далеко, они ушли вместе с армией, которая привела их сюда. – Он помолчал и потом решительно продолжил: – Я не могу отомстить за убийство Денниса, но я могу помочь твоим внукам.
– Их приговорили к виселице.
Майлс очень осторожно выбирал слова:
– Может быть, у них есть шанс спастись, прежде чем это случится.
Она вопросительно глянула на него, и он встретил прямо взгляд старческих глаз.
– Я ничего не могу обещать, Хромая Сова. Я могу только попытаться. Мне очень нужна будет твоя помощь.
Она кивнула и снова стала смотреть на долину. Через некоторое время она сказала:
– Так и со мной. Я ничего не могу обещать, но, если ты сможешь освободить моих внуков, я в ответ постараюсь открыть ворота и послать твою женщину путешествовать между мирами.
Он глубоко вздохнул и сделал еще одну попытку.
– Ты можешь послать меня вместе с ней?
Она фыркнула и помотала головой, а все его надежды разлетелись в прах.
– Нет. Отправиться может только один человек, и к тому же ты мужчина. Это женский обряд, и только женщина может путешествовать между мирами.
– А вернуть ее обратно сюда, ко мне, ты сможешь?
Она пожала плечами.
– Я могу попробовать. Кто знает, может быть, Великий Дух позволит.
Это было меньше того, на что он надеялся, но большего он получить не мог. Оставался только один вопрос.
– Когда, Хромая Сова?
Времени оставалось немного. Уже наступил август, ребенок должен родиться через шесть недель. Если не случатся преждевременные роды.
Она опять пожала плечами.
– Когда придет время. – Она метнула на него испытующий взгляд. – Когда мои внуки будут на свободе. Хотя это должно случиться до морозов. Я дам тебе знать.