Действительно ли она планирует это? Помоги ей Господь Бог, она в этом не уверена, но не хочет дезориентировать Лео.
– Конечно. – Она могла различить замешательство в его голосе. – Я понял это, когда вы говорили о нем прошлым вечером. Я подумал, что мы можем быть просто друзьями. Это будет правильно, Пейдж?
– Вполне. Я буду рада.
Видит Бог, она умеет использовать друзей; до своего возвращения сюда она не осознавала, как мало у нее здесь настоящих друзей, и сколько она оставила их в Баттлфорде. Иногда ей до боли хотелось поговорить с Кларой или Танни.
– Я могу привезти ужин или мы можем поехать куда-нибудь, как вы пожелаете.
Он привез ужин, и она была поражена. Он заказал готовый полный ужин, изысканное мясо из одного из самых дорогих ресторанов Ванкувера. Он привез и белое вино, шоколад, мандарины, большой букет весенних цветов из оранжереи, новую кассету певца вестернов Клинта Блака и набор книжек с картинками для Алекса, а также сумку с библиотечными книгами для нее, повествующими о восстании Райела и о событиях 1880-х годов.
– Лео, это слишком много, – запротестовала она, стоя с руками, полными пакетов.
– Я боялся, что это будет выглядеть именно так, но я не знал наверняка, – согласился он с непосредственностью, которая ее тронула. – Прикиньте, что вам не надо, и я отвезу это обратно.
– Я не то что не хочу всего этого, Лео, это просто… Послушайте, разрешите мне по крайней мере оплатить половину ужина, ладно?
Он ужаснулся.
– Ни в коем случае! Я пригласил вас.
Она сдалась.
Они ели, разговаривали, смеялись, после ужина он поставил кассету с песнями Клинта Блака и нескладно подпевал ему, что невероятно понравилось Алексу, так что Лео взял его на руки и снова запел, а ребенок уставился на Лео, а потом громко засмеялся.
– У ребенка отличный вкус к музыке, – объявил Лео.
Когда Алекс заснул, она стала расспрашивать Лео о его работе, о машине, над которой он работает с коллегами-учеными.
– Поначалу мы расходовали свои средства, но, конечно, это очень дорогостоящее предприятие и связанное с определенным риском. В прошлом году нам удалось привлечь внимание одного богатого предпринимателя, и он согласился финансировать наш проект, и это ускорило наши исследования. Мы надеялись разработать модель к концу столетия. Конечно, Эйнштейн заложил основы для концепции путешествия во времени, мы только развиваем его основополагающие принципы. – Карие глаза Лео горели вдохновением, он погрузился в технические детали, в которых Пейдж не могла разобраться. Похоже, что ему нравилось говорить об этом предмете, так что она слушала, кивала, а мысли ее были далеко, в Баттлфорде.
Позднее Лео снова попросил разрешения подержать на руках Алекса, и он сидел добрых полчаса, укачивая ребенка и хмурясь, словно перед ним оказалась новая сложная проблема, которую необходимо решить.
– У вас никогда не было детей? – полюбопытствовала Пейдж.
Было совершенно очевидно, что Лео обожает маленьких детей.
– Алиса не могла иметь детей. Мы подали прошение об усыновлении, но тут наш брак распался. В значительной мере это была моя вина. У меня привычка забывать о времени и работать, не считаясь со временем, когда я наталкиваюсь на что-то интересующее меня. У нас были совершенно разные интересы. Алиса обожала вечеринки и концерты симфонической музыки. А я был больше склонен к длительным прогулкам, к книгам и песням Клинта Блака.
– Как давно вы развелись?
– Уже десять лет. – Он заметил удивление на ее лице и улыбнулся ей. – Мне сорок шесть. Когда Алиса ушла от меня, я решил, что не представляю хороший материал для женитьбы, поэтому я никогда снова и не пытался. – Он посмотрел на Алекса, погугукал и поулыбался ему. – Иногда я об этом жалею.
– Побойтесь Бога, Лео, вы все еще молоды, у вас еще масса времени на то, чтобы встретить какую-нибудь женщину и завести детей. Я чувствовала себя во многом так же, как и вы, пока не встретила Майлса.
Он снова улыбнулся ей загадочной улыбкой.
– Но вы должны признать, что это было весьма неожиданным событием.
– Да, это было так.
Боль, которая никогда не уходила из ее сердца, вернулась с такой сокрушающей силой, что она задумалась: а что, собственно говоря, она здесь делает – сидит и смотрит, как один мужчина держит на руках ее ребенка, в то время как ее душа и сердце тоскуют по другому мужчине.
Алекс начал скандалить, и Лео передал его матери.
– Почему бы мне не пойти на кухню и навести там порядок, пока он будет ужинать, – тактично предложил он.
Пейдж забрала сына в спальню, расстегнула блузку и дала ему грудь. Как обычно, Алекс начал пыхтеть, колотить своими крохотными ручками, глотая большие порции материнского молока, плача и кашляя, пока он не успокоился настолько, чтобы сосать спокойно. Каждую кормежку он встречал так, словно умирал с голода, потом на полпути он на мгновение замолкал и дарил Пейдж широкую благодарную улыбку, словно извинялся, прежде чем начинал буйствовать заново.
– Поросенок, – рассмеялась Пейдж, глядя на своего смешного буйного сына, и глаза ее вдруг наполнились слезами.
Ей так остро захотелось поделиться этими смешными интимными деталями об Алексе с Майлсом. Первое время, когда Алекс только появился на свет, она разговаривала с Майлсом так, словно он рядом и каким-то образом может слышать и смеяться вместе с ней над особенностями характера их сына.
Но по мере того, как время шло, ее муж и его мир, казалось, отдалялись все дальше, и она все чаще обнаруживала, что его нет рядом с ней, чтобы поговорить.
В феврале, когда Алексу исполнилось пять месяцев, у него выросли два зуба. Он научился переворачиваться со спины на живот, и у него был набор пластиковых ключей, который он обожал. Он очень добродушно относился ко всему, за исключением еды, и очень напоминал Майлса.
Единственное, что он унаследовал от Пейдж, – это ее волосы: его темно-каштановые волосы были такими же буйными и непослушными, как и ее, но форма черепа, цвет и разрез глаз, очертания подбородка и то, как его уши прилегали к черепу, – все это было миниатюрным повторением его отца.
Однажды Натан Филдинг зашел к ней и предложил работать вместе с ним в клинике, которую он создал в центре Ванкувера.
К тому времени она уже начала несколько волноваться насчет денег и после подробного обсуждения проблемы рабочих часов и больших переживаний, как оставлять Алекса в детских яслях рядом с клиникой, она согласилась взяться за эту работу.
У нее оставались деньги на счету в банке, когда она исчезла, но, вернувшись, она обнаружила, что значительная часть этих денег ушла на оплату сохранения ее мебели на складе, потом на устройство новой квартиры. Были расходы и на ребенка, кроме того, она купила новую машину – Шарон не предложила вернуть ее «санберд», а Пейдж решила не поднимать этот вопрос. Ей казалось не очень пристойным требовать у невестки свою машину.
Золотые монеты, которыми снабдил ее Майлс, оставались нетронутыми и лежали в сейфе в банке. Она не могла заставить себя тратить их. Ей представлялось, что это единственное наследство, доставшееся Алексу от его отца.
Лео Клаусон стал ее добрым другом. Он взял за правило заглядывать к ней раз или два в неделю. Он всегда привозил с собой ужин и постоянно восхищался Алексом.
После первой недели ее работы в клинике он заехал к ней в пятницу вечером с картонными коробками из китайского ресторана.
– Как идут дела?
Лео уже знал, где она держит все на кухне, и, пока она устраивала Алекса на кроватке, где он мог попрыгать, Лео принес тарелки, вилки и бокалы для вина.
– Клиника находится в районе, населенном плохо оплачиваемым людом, многие пациенты из иммигрантов. У меня было несколько тяжелых ожогов, шесть случаев кишечной инфлюэнцы, три женщины с венерическими заболеваниями, бесконечные предродовые осложнения. Была еще беременная женщина с положительной реакцией на СПИД и еще две беременные, употребляющие наркотики.