Оказывается, в мире далеко не всегда царило однозначное отношение к Возрождению, как это имело место в эпоху «зрелого социализма» в бывшем Советском Союзе. Давай, приблизимся к этим нетрадиционным для нас высказываниям западных учёных и специалистов [цит. по 4*]: «Французский историк Ж. Мишле говорил о перевороте, совершённом Возрождением в мировоззрении эпохи, смысл которого состоял в разрушении духовных оков, наложенных католической церковью. Гуманизм… выдвинул принципиально отличное от средневекового решение проблемы отношения человека к миру». Другой французский историк Ф. Монье «подверг сомнению идею оригинальности итальянского Возрождения, его принципиального отличия от культуры средних веков, утверждая, что классическая древность никогда не сходила с умственного горизонта Италии и потому Ренессанс «обозначает не переворот, а простое усиление почтенной традиции». Культ античности, по мнению Монье, доведённый до крайности гуманистами XV века, привёл их к отрыву от народных масс и превращению в узкую группу учёных-специалистов, не способных к подлинно творческому осмыслению наследия древних».
Правда, похоже на группировку заговорщиков? Что им обсуждать с народом? Народу надо отдавать приказы, когда выданы авансы, розданы обещания и всё подготовлено к штурму…
Возрождение в понимании итальянца Дж. Тоффанина [4*] было процессом «независимого от теологии развития в XVI веке натурфилософии и опытных наук, протекавшим помимо и вопреки гуманизму». Другие исследователи, «подчёркивающие антинаучный характер гуманистической мысли, считают Возрождение не только упадком, но и вырождением цивилизации в целом», а интерес гуманистов к языческой культуре — всего лишь «поверхностной литературной модой». «Сейгель приходит к полному отождествлению гуманизма с риторической традицией, идущей от античности и средневековья… и крайне незначительном влиянии этой практики независимой от общества группы интеллигенции на мировоззрение эпохи».
Тем не менее, эта заговорщическая группа упорствовала в своём возвеличении не только спонсируемых ими гениальных творцов, но и ещё более многочисленных дутых (фантомных) авторитетов искусства, политики, литературы. Зачем же? А чтобы в своё время бросить открытый вызов Владимо-Суздальскому или Московскому императору. Готовилась идеологическая почва для населения своих территорий. Европейские потомки в случае удачи незаконного восстания должны были помнить и верить, что их предки были «сами с усами!», не чета русским «варварам», страх перед могуществом которых был столь велик, что они до сих пор боятся России. И их фальшивая историческая наука — отражение этого страха.
Известный советский диссидент, живший на Западе А. Зиновьев (русский, а не еврей с такой же фамилией из начальных коммунистических времён) писал [9*]: «Западное общество настоящих русских не принимает. Здесь кого угодно могут признать, только не настоящего русского. Перед русскими тут какой-то затаённый страх. Западные люди в глубине души хотят, чтобы мы остались на уровне матрёшек, балалаек, самоваров, частушек и переплясов».
Вот такая пестрота суждений, в отличие от твердолобого советского единомыслия. Но всему этому хору учёных недостаёт одного независимого голоса, который осмелился бы спросить: Италия — это единственный населённый гениями остров или где-то ещё одновременно существует Русско-«Монгольская» Империя, которой этот участок суши и принадлежит? В том-то и дело, что вся мировая культурология заявляет с умным видом: да, уникальный остров. А императоры есть свои, доморощенные. Нам же, россиянам, и сегодня настойчиво предлагается в это верить или накрыться ярлыком «варвара». Зачем и кому нужна была такая выборочная и вымороченная «правда»? Вот мы и подходим к основной теме нашей беседы.
Знаешь, раньше, при Советах, всё-таки была хорошая средняя школа! Хотя чиновники (читай: формалисты или бумагомаратели), как вспоминают и Ф.М. Достоевский и М.М. Пришвин, тоже отмечены в большинстве среди учителей, но встречалось немало энтузиастов педагогики. Иногда на уроках вдруг раздавался голос наставника: «А попробуйте сделать так, чтобы было оригинально, по-другому, не как в ваших учебниках!» или прямо возлагалась на школяров нравственная ответственность за рост честного научного знания, воспитание мужества. Вероятно, и на меня эти слова действовали, как положено катализатору или проявителю. На самом деле, совсем мало есть, чего можно привить ученику, но легче и эффективней разбудить то, что дремлет.