— Ну что? — последовал безмолвный вопрос.
— Отлично, все подписано. Клавдий поведет «Все — мое» на Марглот.
— Вот так просто? И никаких особых условий?
— Ничего особенного. Правда, мне пришлось обещать ему половину всего, что мы возьмем.
— Половину?! Это ни в какие ворота не лезет! Вдвое больше, чем получит каждый из нас!
— Тут есть один тонкий момент. Что именно ты ожидаешь найти на Марглоте? Не надеешься, а ожидаешь?
— Понимаю. — Кекропийка уткнула хоботок в складки на подбородке и прохрипела: — Сстпр'цнт'ессл'зххчт.
— Сто процентов, если захочет? Вот-вот, и я так думаю. Мне тоже этого добра не жалко. А ты растешь, Ат. Я имею в виду человеческий язык. Чем скорее мы слетаем на Марглот и вернемся, тем раньше ты сможешь продолжить занятия с Тленной Омар.
— Да, действительно. — Кекропийка снова перешла на родной язык. — Тленна была лучше всех.
— Согласен — лучше всех. — Ненда задумчиво почесал низ живота. — Не то чтобы у меня была возможность сравнивать...
— Ты имеешь в виду уроки языка?
— Не совсем.
— Тогда что?
— Так, ничего... — Луис выскочил из каюты и поспешно закрыл дверь — нечего Атвар Х'сиал совать свой хобот в чужие феромонные сигналы!
Глава 19
Хранитель
Продолжительное ощущение невесомости означало либо движение по орбите в открытом космосе, которое могло продолжаться сколько угодно, либо свободное падение к какому-то притягивающему центру. В последнем случае все должно было закончиться довольно скоро, причем весьма неприятным образом. А поскольку падали путешественники с поверхности Ледяного мира, и вокруг царил абсолютный мрак, вариант с орбитой трудно было рассматривать хоть сколько-нибудь серьезно.
Ханс почти ничего не чувствовал. Единственным осязаемым предметом было обмякшее тело Бена в скафандре. Прижав его к себе посильнее, капитан с облегчением услышал протестующий стон.
— Где мы? Что случилось? Мать твою... Я, кажется, руку сломал. И ребра.
— Держись, Бен. Как только смогу, введу тебе обезболивающее. — Ханс попытался включить фонарь на шлеме скафандра, но безуспешно. Либо фонарь не работал, либо свет в этом месте почему-то не хотел распространяться. — Подожди еще немного — я пока ничего не вижу.
— Лара... Мне показалось, я видел... Или это был сон... Лара...
— Это был не сон. Мне очень жаль, однако ей уже не поможешь. Думай о себе. Что ты чувствуешь?
— Мы, наверное, в космосе. Невесомость...
— Верно. — Только я не думаю, что она продлится долго. — Я знаю, что тебе больно, и все же постарайся сосредоточиться Что у тебя повреждено сильнее всего?
Где же Дари? Падает рядом с ними, невидимая в темноте, или оказалась в совсем другом измерении? Может быть, уже упала, и ее изломанное и бесформенное тело лежит внизу, а они будут падать бесконечно...
Мысль оборвалась на половине: ноги Ханса с глухим стуком ударились о твердую поверхность. Тело Бена выпало из рук — раздался крик боли. Одновременно мрак начал рассеиваться.
Ребка огляделся: его окружали глухие стены высотой метров в пятнадцать. От потолка исходило равномерное свечение, которое становилось все ярче. Отверстия, через которое они с Беном должны были упасть, не наблюдалось.
Блеш лежал ничком в нескольких шагах от Ханса и был в сознании. По крайней мере — частично. Бен попытался приподняться, опершись на левую руку, застонал и снова рухнул, ударившись головой в шлеме о твердый пол. Ханс бросился к своему спутнику, но его опередили.
— Дари!
Ее лицо за стеклом шлема светилось от возбуждения.
— Все получилось, Ханс! Мы внутри Ледяного мира, как и хотели. Как Бен? — Она осторожно перевернула тело раненого. — Где тут внешнее управление?
— Я сам, — медленно проговорил Блеш. Его бледное лицо было покрыто капельками пота, хотя слова звучали четко и осмысленно. — Сначала лекарства. Скафандр сам знает, что нужно. Когда боль спадет, попробую встать.
— Нет, сначала мы тебя как следует осмотрим. — Ханс услышал легкое шипение внутри скафандра Бена — за стеклом шлема показался белый туман. Через полминуты боль исчезнет. — Ты можешь сильно повредить что-нибудь, если попытаешься ходить. Надо снять скафандр, осмотреть тебя и наложить шины.
— Снять скафандр в космическом вакууме? Спасибо.
Да, действительно. Ханс взглянул на монитор своего шлема. К его удивлению, датчик давления, который только что прочно стоял на нуле, теперь показывал небольшую положительную величину. Более того, цифры постепенно росли. Пробы газа содержали кислород и азот с несколькими процентами гелия и аргона.
— Дари, что это? Нам дают воздух!
— На Жемчужине и Ясности было то же самое, — гордо объяснила Лэнг. — Я сразу сказала, что это артефакт Строителей, и не ошиблась! Артефакты приспосабливаются к требованиям жизненных форм. Вот увидишь — через пару минут здесь можно будет дышать.
— А где мы вообще? Ясно, что внутри Ледяного мира, но ты же помнишь, какой он огромный! Тут, наверное, миллиарды таких комнат. Мы что, всю жизнь будем по ним бродить?
— Не думаю, Ханс. Погляди сам — здесь нет ни дверей, ни окон. Ты же помнишь, какие трюки выделывают Строители с пространством-временем. Не удивлюсь, если все узловые зоны на поверхности ведут в одну и ту же комнату. Нам вообще не нужно бродить — будем сидеть и ждать.