Жюри присяжных в составе пяти белых мужчин и семи белых женщин направилось к другой двери, сопровождаемое все тем же помощником шерифа. Они выходили гуськом, напоминая слишком послушных детей, покидающих классную комнату в последний учебный день. Только когда последний присяжный вышел, открылась третья дверь, впуская четырех хорошо вооруженных охранников, двое из которых держали наручники и цепи, столь необходимые, наверное, чтобы защитить общество от женщины, которую я так любила.
Айс стояла абсолютно расслабленно, пока они закрепляли свои дурацкие железяки у нее на талии. Возвышаясь над всеми, она выглядела изящной, даже утонченной - скованный хищник в безупречном черном костюме.
Справившись с запястьями, один из охранников встал на колени, чтобы надеть на Айс ножные кандалы, и оказался слишком близко от ее ног, - зрелище, ради которого я могу убить сейчас или в любое другое время! Когда он поднялся, какая-то робкая улыбка на секунду изменила его мрачную физиономию.
Это могло бы даже выглядеть забавно - сложное, напоминающее странный ритуал действо - то, как они заковывали в цепи женщину, словно сошедшую с обложки модного журнала. Могло бы... Если бы не тот, явственно ощутимый запах опасности, что исходил от нее.
Я чувствовала реакцию окружающих, когда она небрежно потянулась, и в такт легким, грациозным движениям совершенного тела легонько зазвенели цепи. Толпа напряглась, словно зал суда на самом деле - римский Колизей, а Айс - голодный лев, выпущенный на арену на потеху зрителям.
Уйдет хищник, или начнет охоту?
Клянусь, можно было расслышать всеобщий вздох разочарования, когда Айс спокойно позволила охранникам окружить себя. Она смотрела прямо перед собой, где в этот момент торчала лысая голова одного из полицейских, возглавляющего шествие.
После того, как Айс вывели, шум усилился. Мне не хватало воздуха, казалось, что стены наступают. "Мне срочно нужно выйти" - сказала я Корине, пытаясь протиснуться сквозь толпу. Я тяжело дышала, желудок судорожно сжимался. Что до сердца, - оно, по-моему, не билось совсем. Эта часть моего бунтующего тела просто-напросто отказывалась работать.
Мне необходимо было покинуть место, которое стало свидетелем худших дней в моей жизни. Я буквально выпала в открытые двери и не останавливалась, пока не почувствовала, как дрожат колени, а легкие разрываются от слишком большой порции воздуха. Голова кружилась, словно я только что прокатилась на большой масленичной карусели. Я тщетно попыталась сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь.
Кажется, я сейчас грохнусь в обморок, - успела подумать я, чувствуя, как слабеют ноги.
К счастью, мое почти неизбежное тесное знакомство с бетонным полом было отложено. Чьи-то сильные руки остановили мое падение.
Когда зрение хоть как-то восстановилось, я натолкнулась на беспокойный взгляд Дониты:
- Ты в порядке, Ангел?.
Я потрясла головой, чтобы в ней немного прояснилось и чуть не пожалела об этом, потому что дурнота решила вернуться. Руки Дониты напряглись, удерживая меня, и я с благодарностью приняла помощь, впитывая в себя ту безопасность и силу, которую мне предлагали. Неохотно отстранившись, я ответила:
- Да, думаю в порядке.
Она легонько улыбнулась:
- Точно?
- Ну... мне еще не приходилось шлепаться в обморок, так что абсолютно уверенной я быть не могу...
Ее улыбка стала шире. Убрав руки с моей талии, она тихонько придержала меня за плечо и помогла спуститься по лестнице, подальше от толпы.
- Отлично. Давай-ка найдем хоть немного тени, и я думаю, это наверняка тебе поможет.
С другой стороны меня поддержала вездесущая Корина, и вместе мы вышли на лужайку перед зданием суда, остановившись под одиноким дубом, уже полностью лишенным листвы. Но даже такое слабое укрытие обеспечило, по крайней мере, немного защиты от какого-то особенно яростного ноябрьского солнца.
Я опустилась на мраморную скамью, стоящую рядом с каменным столиком, с удовольствием впитывая в свое перегретое и перенапрягшееся тело прохладу камня. Через минуту, чувствуя себя более-менее сносно (это не касалось пустоты внутри меня), я посмотрела на стоящую рядом Дониту:
- Прости мне дерзкое любопытство, но почему ты здесь? Разве ты не должна быть рядом с Айс?
- Ее везут в Болото. Я присоединюсь позже.
- Болото? Почему они держат ее там?
- Они боятся возможного побега. Суд считает, что тюрьма графства не в состоянии удержать Айс.
Я недоверчиво покачала головой:
- Они забыли, что Айс сама сдалась полиции?
Донита усмехнулась:
- Для них это неважно. Они считают ее опасным преступником, и если она снова сбежит, полетит слишком много голов.
- Тогда... почему ты здесь?
Сев напротив меня, она положила портфель на стол и скрестила руки:
- Потому что ты должна быть с нами у судьи, Ангел. Это очень важно.
Чувство любопытства, смешанное со страхом, прокатилось по мне, но я не стала даже разбираться в своих ощущениях. Я просто спросила:
- Могу я знать, зачем?
- Я не могу тебе ответить. Пока не могу. Подожди немного. Возможно, завтра.
Такой слишком, на мой взгляд, расплывчатый ответ, тем не менее бледнел по сравнению с вопросом, который я боялась задавать.
- Да, - сказала Донита, так или иначе откликаясь на мои мысли, - она будет там.
- Тогда буду и я.
- Спасибо, Ангел, - Донита пожала мне руку. - Увидимся завтра. До свиданья, Корина.
Она сделала три, может быть пять шагов, когда я окликнула ее:
- Донита!
- Да?
- Скажи ей... скажи, что я люблю ее.
Ее улыбка стала немного грустной. Она кивнула:
- Я передам.
- Спасибо.
- До свиданья, Ангел.
- Пока, - прошептала я, когда она уже отвернулась.
Теплая рука Корины мягко легла мне на плечо.
- Пойдем, - сказала она, - пора прекратить гнусное вытаптывание муниципальной собственности. Эта лужайка слишком пуста и скучна. Ее, конечно, не мешало бы немного украсить, но не хотелось бы, чтобы птицы решили, будто мы - новый декоративный ансамбль, который можно использовать ...хм... по назначению.
Слегка улыбнувшись, я сжала ее руку:
- Я останусь ненадолго, если ты не возражаешь. Ты иди. Я возьму такси. Встретимся в гостинице.
- Ты уверена? Я тоже могу остаться, если хочешь.
Я кивнула:
- Уверена. Я скоро.
- Что ж, - я опять почувствовала нежный запах духов, когда она наклонилась и поцеловала меня в щеку, - будь сильной, Ангел. У всего происходящего есть своя причина. Завтра ты выяснишь, какая.
- Надеюсь, ты права.
- Я всегда права, Ангел.
Я наблюдала, как она пересекает лужайку и садится в машину. Только когда ярко-желтое такси отъехало, я опустила голову на прохладную поверхность каменного столика и закрыла глаза, вызывая в памяти образ моей любимой. Такой, какой я ее помнила, - красивой и свободной... И ее полный любви взгляд...
"Боже, Айс! - прошептала я. - Я тоскую без тебя".
*****
Часы пробили час с четвертью, когда меня ввели в кабинет судьи Джудит Элисон Баумгартен-Бернштайн: имя явно выигрывало первенство у ее роста - скороговорка, длиной в полторы мили.
Так как до этого мое единственное знакомство с судейским кабинетом происходило исключительно при помощи телешоу "Ночной суд", я не знала, чего мне ожидать, когда вошла в массивную дубовую дверь, охраняющую святая святых подобно тому, как сфинкс хранит тайны египетских гробниц.
В "Ночном суде", кажется, был юрисконсульт, - подумала я, оглядевшись вокруг и увидев, что пришла первой, - или, хотя бы, тот, кто провел достаточное количество времени на судебных заседаниях.
В какой-то момент мне показалось, что я нахожусь в телестудии. Присутствовали все необходимые и такие знакомые по шоу атрибуты Настоящего Судейского Кабинета: свидетельства о юридических степенях, развешанные по стенам; благодарственные письма от высокопоставленных граждан; кожаные переплеты тяжелых томов, стоящих рядами на прогнувшихся полках; вешалка рядом с дверью и даже картина над широким полированным столом. Только вместо Мела Торна фотография в рамке, стоящая на столе, изображала молодого человека в очках, настолько похожего на судью, что он мог быть только ее сыном.