В основном дело было в его молодости и энтузиазме. Кроме проповедей, были игры и занятия на свежем воздухе, поскольку, как он часто нам говорил, Иисус чаще всего проповедовал на улицах, и это уже в большей степени касалось христианства, а не церкви. Библию мы тоже изучали, но одновременно с этим играли в «горячие стулья», и кто-нибудь обязательно оказывался на полу во время поисков стиха девятого четырнадцатой главы Второзакония или стиха двенадцатого второй главы Евангелия от Матфея. Это было довольно забавно. Еще была площадка для игр с мячом, которую Кон и Энди помогли Джейкобсу оборудовать на церковных задворках. По четным четвергам мальчишки играли на ней в бейсбол, а девчонки за них болели. По нечетным четвергам площадку занимали девчонки со своим софтболом, и уже мальчишки, всякий раз надеясь, что кто-нибудь из девочек забудет о своей очереди и придет в юбке, болели за них.
Часто в «молодежных беседах» по четвергам проявлялся и интерес преподобного Джейкобса к электричеству. Помню, как-то днем он позвонил нам домой и попросил Энди надеть на ближайшее занятие свитер. Когда все собрались, он поставил брата перед нами и сказал, что хочет продемонстрировать бремя грехов.
— Впрочем, Эндрю, я уверен, что ты-то уж точно его не несешь, — добавил он.
Мой брат нервно улыбнулся и ничего не ответил.
— Я не хочу вас пугать, ребята, — сказал Джейкобс. – Есть священники, которые считают это правильным, но я не из их числа. Просто чтоб вы знали.
Как позже я выяснил, именно это говорят люди перед тем, как собираются испугать вас до чертиков.
Он надул несколько воздушных шаров и попросил нас представить, что каждый из них весит по двадцать фунтов. Потом взял один из них и сказал:
— Это – ложь.
Он быстро потер его несколько раз о свою рубашку и поднес к свитеру Энди, где шарик завис точно приклеенный.
— А это – воровство, — и Джейкобс повесил на Энди еще один шарик.
— Вот этот – гнев.
Не помню точно, но, кажется, он повесил на Энди семь воздушных шаров, каждый из которых олицетворял смертный грех.
— Больше ста фунтов грехов, – сказал он. – Вот это тяжесть! Но кто берет все грехи мира на себя?
— Иисус! – в один голос с готовностью ответили мы.
— Верно. Когда вы просите его о прощении, происходит вот что.
Он вытащил булавку и проткнул шары один за другим, включая тот, что отцепился от свитера, так что его пришлось прикрепить обратно. Думаю, каждый из нас счел эту часть занятия несколько более захватывающей, чем часть с демонстрацией силы статического электричества.
В своем самом впечатляющем электрическом представлении он использовал собственное изобретение, которое называл «Лестницей Иакова». Это была металлическая коробка размером с сундучок, в котором жили мои солдатики. Из нее торчали две проволоки, напоминавшие телевизионную антенну. Когда Джейкобс включал прибор в сеть (а работал он от розетки, а не от батареек) и щелкал тумблером, по проволокам начинали подниматься искры – настолько яркие, что на них было практически невозможно смотреть. Искры добирались до верхней части проволоки и исчезали. Иногда он рассыпал над прибором какой-то порошок, и тогда искры становились разноцветными. От этого зрелища девчонки с восхищением ахали.
Все это тоже имело какое-то отношение к религии, во всяком случае, в воображении преподобного Джейкобса, но будь я проклят, если помню, какое именно. Может, что-то насчет Божественной Троицы? Как только "Лестница Иакова" скрывалась с наших глаз, с ее летящими вверх под сердитое кошачье шипение высокого напряжения цветными искрами, подобные экзотические мысли уходили прочь, точно мимолетная лихорадка.
Впрочем, одну из таких небольших лекций я помню очень хорошо. Джейкобс сидел верхом на стуле и смотрел на нас поверх спинки. Его жена устроилась на органной скамье, скромно склонив голову и сложа руки на коленях. Может, она молилась. Может, ей просто было скучно. Точно знаю, что почти все собравшиеся скучали. К тому моменту большая часть Юных методистов уже начала уставать от электричества и его чудес.
— Ребята, наука говорит нам, что электричество – это движение заряженных частиц, которые называются электронами. Когда электроны приходят в движение, возникает напряжение, и оно тем выше, чем быстрее двигаются электроны. Это наука, и наука – это хорошо, но она ограничена. Всякому знанию есть предел. Например, что такое электрон? Заряженный атом, говорят ученые. Ладно, с этим разобрались. Но что такое атом?
Он наклонился через спинку стула, пристально глядя на нас своими голубыми глазами, которые сами по себе казались наэлектризованными.