— Мы что-нибудь придумаем, — пробормотала мама. — А пока что у нас праздник. Терри, принеси мороженое, которое мы берегли для дня рождения Клер. Кону для горла будет полезно. Вы с Энди выставьте его на стол. Съедим всё, поэтому принесите большие миски. Ты же не против, Клер?
Та покачала головой.
— Это даже лучше, чем день рождения.
— Мне надо в туалет, — сказал Конни. — Воды перепил. А потом я должен помолиться. Так сказал преподобный. А вы пока оставайтесь тут.
Кон ушел наверх. Энди с Терри пошли на кухню за неаполитанским, которое мы называли клуб-ван-шоком (как я это вспомнил – сам не знаю). Мама с папой вернулись в свои кресла и невидящим взором уставились в телевизор. Я увидел, как мама протянула руку, и отец взял ее не глядя: он словно бы знал, что она там будет. Меня это обрадовало и успокоило.
И тут потянули за руку уже меня. Клер. Она провела меня через кухню, где Энди с Терри спорили о размерах порций, и вывела в прихожую. Сестра смотрела на меня широко распахнутыми, блестящими глазами.
— Ты его видел? – с жаром спросила Клер.
— Кого?
— Преподобного Джейкобса, дубина! Ты видел его лицо, когда я спросила, почему он никогда не показывал свой электрический ремень в БЮМе?
— Ну… да…
— Он тогда сказал, что работал над ним целый год, но это неправда, иначе бы он обязательно им похвастался. Ведь он хвастается всеми своими изобретениями!
Я вспомнил, как он смутился, словно бы Клер застала его врасплох (я и сам частенько так выглядел, когда врасплох заставали меня), но…
— Так он что, по-твоему, врал?
Клер энергично закивала.
— Ну конечно! Врал! А его жена? Она знала! Думаю, он начал работать сразу после твоего ухода. Может, у него и была какая-то идея — у него в голове их крутятся тысячи, — но над этой до сегодняшнего дня он ни разу не работал.
— Да ладно, Клер, вряд ли…
Клер все еще держала мою руку, но теперь она нетерпеливо за нее дернула, словно пытаясь вытащить меня из трясины.
— Ты видел их стол на кухне? На нем стояла пустая тарелка и пустой стакан! Он даже ужинать не стал, так заработался. Трудился как угорелый, судя по его рукам: они у него были красные, а на двух пальцах вздулись волдыри.
— И все это ради Кона?
— Не думаю, — ответила она, не отводя от меня взгляд.
— Клер! Джейми! — позвала мама. — Мороженое ждет!
Клер даже не оглянулась.
— Из всех БЮМских ребят тебя он встретил первого, и ты ему нравишься больше всех. Он сделал это ради тебя, Джейми. Ради тебя.
И она ушла на кухню, оставив меня ошеломленно стоять у поленницы. Если бы Клер осталась чуть подольше, и у меня было бы время опомниться, то я бы высказал ей свою собственную догадку: преподобный Джейкобс удивился не меньше нашего.
Он не ожидал, что ремень сработает.
3
АВАРИЯ. РАССКАЗ МОЕЙ МАТЕРИ. УЖАСНАЯ ПРОПОВЕДЬ. ПРОЩАНИЕ.
Теплым и ясным октябрьским днем 1965 года Патрисия Джейкобс усадила Морри-Я-с-вами на переднее сиденье «Плимута-Бельведер» — свадебного подарка от ее родителей — и отправилась в супермаркет «Ред-энд-Уайт» в Гейтс-Фоллз. Поехала закупаться, как говорили янки в те годы.
В трех милях от нее фермер по имени Джордж Бартон, вечный холостяк по прозвищу Джордж-Одиночка, вывел на дорогу свой «Форд Ф-100» с прицепленной к нему картофелекопалкой. Он собирался отвезти ее на свое поле — всего в одной миле от дома по Девятому шоссе. С таким прицепом он мог ехать не быстрее десяти миль в час и потому держался у обочины, чтобы движущиеся на юг машины могли спокойно его обгонять. Джордж-Одиночка всегда думал о других. Он был хорошим фермером, добрым соседом, членом школьного совета и дьяконом в нашей церкви. А еще Джордж был «пепилептик», как он почти с гордостью сообщал людям. Но, тут же добавлял он, доктор Рено прописал ему таблетки, и теперь приступов у него не бывает «почти совсем». Может, и так, но в тот день приступ случился с ним прямо за рулем пикапа.
— Наверно, ему вообще не следовало водить машину, разве что по полям, — сказал позже доктор Рено, — но как можно просить человека с таким родом занятий отказаться от водительских прав? У него ведь не было ни жены, ни взрослых детей, чтобы усадить их за руль. С тем же успехом я мог предложить ему продать свою ферму тому, кто больше заплатит.
Вскоре после того, как Пэтси и Морри отправились в «Ред-энд-Уайт», миссис Адель Паркер спустилась с холма Сируа — крутого и опасного участка дороги, где случалось много аварий. Она ехала очень медленно и потому хоть и с трудом, но успела остановиться, не сбив женщину, которая размахивала руками посреди шоссе. Женщина одной рукой прижимала к груди мокрый комок. Одной — потому что вторая рука Пэтси Джейкобс была оторвана до локтя. По ее лицу потоками лилась кровь. Кусок кожи с головы висел у нее за плечами. Окровавленные пряди волос развевал осенний ветерок. Правый глаз вытек на щеку. Вся ее красота была уничтожена в один момент. Хрупкая это вещь — красота.