— Те, кто просыпается. Такие как ты.
— Куда пропал экипаж? Где настоящий Кайл, Офелия, где их семьи, друзья?!
Я так зол, что, если бы напротив стоял живой человек, полез в драку.
— Они прожили длинную и счастливую жизнь. И давно почили.
Я совершенно ничего не понимал.
— Они должны были находиться в криосне весь полет! А потом сойти на поверхность Гамма Земли!
— К сожалению, Генрих Штерн не сумел создать работающую технологию криоконсервации.
Я старался держать себя в руках, прислушиваясь к новым для себя ощущениям злобы и ненависти.
Голограмма с невозмутимым видом рассказывала, почему план Штерна провалился. Клетки человека не приспособлены, разрушается ДНК, невозможно сохранить целостность больше пары сотен лет…
— … корабль был уже готов, оставаться дольше на Земле было нельзя.
— Он всех обманул, — выпалил я из себя.
Истошная ненависть придавала мне сил.
— Это вынужденная мера. Генрих надеялся, будущая цивилизация будет ему благодарна. Ради спасения их он жертвовал не только первым экипажем, но и своей семьей.
Я хорошо помнил, как экипаж собрался в жилом блоке, готовясь ко сну. Триста человек за месяц знакомства ставших одной семьей. Каждого привела сюда своя дорога, но они верили, что дальше пойдут вместе. Они делились планами, смеялись, кто — то грустил, что покидает дом, оставляет родных и друзей, другие радовались новым возможностям. Горе и счастье было у них общее.
Как и цель — Гамма Земля.
— Когда они уснули, вы перенесли их в этот проклятый ангар и заперли в гробы. А потом вышвырнули тела в космос. Разве это им обещали? За что будущая цивилизация должна его благодарить? За детей, разлученных с родителями? Разбитые семьи? Жизни, которые он украл, заменив чужими фантазиями?
На лице голограммы Штерна отразилась печаль.
— Это было самое трудное для него решение. Генрих Штерн тяжело переживал его. Но у него не было выбора. Он слишком хорошо знал людей. Понимал насколько они ненадежны. За пять тысяч лет войн, геноцида, восхваления героев и убийц, цивилизация людей уничтожила собственную планету. Он не мог позволить повториться этому на корабле. Только взяв жизнь под полный контроль, можно гарантировать ее сохранение на протяжении всего полета. Генрих Штерн не был мечтателем, он был реалистом. Он выбрал трудное, лучшее из возможных, решение.
— Решение!!! — заорал я. — Выращивать людей, как цветы в саду… Забрать у них свободу, характер… Возможность жить своей жизнью, выбирать кого любить, за кем идти… Он забрал у нас самое дорогое — нас самих.
Я чувствовал себя ослабевшим. Груз полученной информации придавливал меня к полу. Я больше не мог это слушать.
— Взамен он дал каждому прожить идеальную жизнь.
Я рассмеялся и долго не мог остановиться. Потом вспомнил Офелию, Криса, Лану, радужные озера…
— Чужую жизнь! Мы имеем право на собственную!
— Вопрос интерпретации. Генрих Штерн доказал, все, что человек видит, слышит, чувствует — не что иное, как обработанные мозгом сигналы от органов чувств. Если источник сигналов подменить, мозг не заметит разницы. Вы поды — промежуточное звено. Ваша задача — сохранять жизнь популяции за заданном уровне, чтобы потом передать ее последнему звену — первым поселенцам. Генрих Штерн мог бы оставить вас во тьме, вместо этого он спроектировал идеальный сюжет, подходящий всем типам личности, взяв за основу жизнь своего сына и его возлюбленной. Роботы следят за здоровьем подов, делают операции, принимают роды. Поды проживают беззаботную насыщенную жизнь в достатке. Такой завидовал бы каждый, оставшийся на Земле.
— Но это фальшь, — едва выговорил я.
— Ты замечал фальшь? Эмоции, чувства, воспоминания Кайла и Офелии — абсолютно реальны. Альтернатива — жизнь на корабле без возможности нормально питаться, расти детей. Бесконтрольное размножение, неминуемая анархия, война за выживание, и, в конце концов, провал миссии.
— Он не имел права решать за нас…
— Как бы поступил ты?
— Я не знаю…
Голограмма Генриха Штерна дернулась, будто кто — то переставил пленку.
— Этот разговор записан заранее. Он знал, что мы будем просыпаться.
— Технология несовершенна. Примерно раз в сто лет появляется лунатик. На этот случай камеры гибернации запрограммированы на открытие, чтобы лунатик не задохнулся в проводящей жидкости.
— Поэтому нужны эти саркофаги, двери, ты… Чтобы от нас защититься.
Я посвятил фонарем ему за спину. Дверь, ведущая на капитанский мостик, была открыта.