К тому времени я уже основательно понял, что, даже расходясь с кем-то по принципиальному вопросу, по-человечески надо стараться работника не ущемить, не загнать в угол и не унизить. Можно сказать: «Ерунду порете!» – а можно, если человек говорит от души, сказать:
«Спасибо за совет, подумаем. А что, если попробовать так?..»
Я понял, что надо сдерживать эмоции, что на том посту, куда выдвинут партией, не имею права на необдуманное слово. Когда собирал людей на совещание, то действительно советовался с ними, давал каждому высказать мнение и не торопился со своим. А то ведь есть и такие товарищи – уловят «начальственную» точку зрения, и все, другого мнения уже не услышишь.
Руководитель всегда на виду и потому не может проявлять растерянность, слабость. Что бы ни было на душе, обязан быть собранным, бодрым и нервы должен держать в узде, чтобы и люди получали от него заряд уверенности. Порой мы недооцениваем роль юмора, а ведь очень часто можно и шуткой помочь делу.
Важным рычагом в подъеме сельского хозяйства, в борьбе за хлеб мы считали в то время шефскую помощь заводов колхозам. Особенно важны были крытые тока, и можно было бы, конечно, снова начать с разнарядки, о приказов, взысканий, но я поступил по-другому. Как-то собрались в обкоме директора Ф. Н. Балакин, Р. И. Попов, И. И. Коробов, П. В. Савкин и другие, беседа шла о заводских делах, а я вдруг сказал:
– Вот мне передали, что Петр Васильевич изъявил желание оборудовать двадцать крытых токов.
Савкин, директор завода имени Ленина, в будущем Герой Социалистического Труда, даже поперхнулся:
– Нет, Леонид Ильич, двадцать не вытяну. Девять – это еще куда ни шло.
– Ну что же, договорились! A что скажет Илья Иванович?
Потом мы все смеялись, но дело сдвинулось с места. Или другой случай. Летом, в самую жару пригласил к себе председателя облплана и заведующего отделом местной промышленности обкома. Поговорили об очередных делах, и как бы между прочим я спросил:
– Неплохо бы выпить хлебного кваса, а?
– Хорошо бы! – кивают оба.
– В области он производится?
– Нет… пока.
А я нажал кнопку, и, как было условлено, в кабинет внесли жбанок с квасом, принесенный одной из сотрудниц из дома.
– Угощайтесь…
Облпланом заведовал Г. М. Дрюченко, старый мой знакомый, с которым мы служили еще в Забайкалье в одной танковой роте. Он-то сразу понял, куда я клоню.
– Как, Григорий, – спрашиваю, – хорош квасок?
– Займемся, – отвечает. – Сегодня же соберем людей.
– Как же вам не стыдно,– говорю. – Если здесь у нас жарко, то что же сейчас у мартенов, у доменных печей? Чем рабочему утолять жажду? Кто как не облплан, не местная промышленность должны были об этом подумать? Когда сделаете? Сроки!
Дошло: в то же лето квас появился в городе.
Люди есть разные, и говорить с ними тоже надо по-разному, а иной раз и молчание бывает красноречиво. На заводе Петровского было острое положение с пуском рельсобалочного цеха. Сроки на исходе, а там недоделки, споры между проектировщиками, строителями, субподрядчиками – пришлось собирать их в обкоме партии. Междоусобица продолжалась и здесь – в основном все нападали на завод, который-де затягивает приемку. Тогда встал начальник рельсобалочного цеха и стал загибать пальцы: там болты не затянуты, там деталь не на месте, там электрика не отлажена – не может он подписать акт, ему же на этом стане работать.
Все высказались. И, как водится, ждали резюме первого секретаря, может быть, и нахлобучки, но я спросил только:
– Товарищи, всем ясно, что надо делать?
– Ясно, – отвечают.
– Тогда идите и делайте.
Вот и все заключительное слово. Я увидел, что люди, еще готовясь к совещанию, разобрались в своих неувязках, ощутили свою ответственность. Важно было дать им почувствовать, что областной комитет партии следит за этим важным объектом и верит, что они с заданием справятся. Так оно и вышло.
8
Очень большое внимание уделял Днепропетровский обком подбору, расстановке и воспитанию кадров. Вопрос этот стоял тогда с особой остротой: тысячи партийных и советских работников погибли на фронтах, в партизанских отрядах, в подполье. Людям, которые пришли им на смену, еще не хватало опыта, знаний. «Вопрос о руководстве – это вопрос о кадрах» – вот принцип, которым мы руководствовались, налаживая работу. Бюро обкома часто обсуждало политические и деловые качества коммунистов, выдвигаемых на руководящие посты, требовало смелее выдвигать энергичных, способных людей, и в целом, как показало время, мы в них не ошиблись.
Попадались, конечно, и недобросовестные работники, руководители, которые «закисли», люди «с дырявыми душами» (выражения из тогдашних стенограмм) – к ним мы были непримиримы. В декабре 1947 года в стране прошла денежная реформа, и нашлись деятели, которые, используя свое служебное положение и зная заранее условия обмена, кинулись вносить деньги в сберкассы, чтобы на этом выгадать. Я настоял на исключении их из партии. Точно так же добивался снятия с постов (без «трудоустройства» на другие, тоже руководящие должности) людей, которые проваливали дело по неумелости, ограниченности. По-человечески некоторых бывало и жалко, но нельзя быть добрым за государственный счет.
А те, кто доказал свое умение работать, кому областной комитет партии верил, должны были это доверив ощутить. Общим отделом обкома заведовал у нас Е. Н. Маляревский, с которым мы были знакомы еще до войны и с которым встречались на фронте. «Если что нужно, заходи в любой момент», – сказал ему, приехав в Днепропетровск. И действительно, всегда его выслушивал, поддерживал, помогал, когда надо, советом. Вижу – дело знает. Значит, надо дать ему инициативу в исполнении тех задач, которые перед ним поставлены.