Джо привыкла к самолетам, как ни привыкала ни к одному другому транспорту. Летала она в лосинах, чтобы свободно можно было расставлять ноги на неудобных маленьких сидениях. Тёплая кофта с капюшоном во имя борьбы с кондиционером. Маска для сна, наушники и дорожная подушка. На билете клиент экономил капитально. Дешевле было бы ему только самому на руках доставить её в Нью-Йорк. Самолёт делал пару остановок, чтобы подбирать людей в нужных штатах. Благо, таковых было всего два. Им предстояло сесть сначала в Денвере — штат Колорадо, потом Чикаго — Иллинойс, а потом и в Нью-Йорке наконец.
Уже в самолёте, Джо везла ручную кладь, выискивая глазами место 17В. С упоением она отметила, что похоже боги авиакомпаний сжалились над ней и, пусть место у неё по середине, но летит она… одна на все три сидения! После взлёта, только погас значок пристегнутого ремня, она спокойненько развалилась лёжа, подложив под голову подушку и натянув на глаза маску для сна. Видимо, при начале посадки стюардесса решила не будить её, и Джо проснулась сама, когда колёса самолёта грубо ткнулись в асфальт Денвера.
Здесь уже ей пришлось недовольно ворча двигаться ближе к окошку. Парень с мешками под глазами размером с её маску для сна назвал своё место и, пристегнувшись, тут же уснул. Благо, Джо всё ещё оставалась около окошка с ногами на среднем сидении. Этот полёт она уже не спала, разглядывая виды за окном. В Чикаго они сели гораздо мягче — то ли пилот сменился, то ли проснулся наконец. Но лучше не слишком мягкая посадка, чем ещё один пассажир.
— Мэм, это мое место, — Джо обернулась, замечая в проходе слегка бледноватого шатена.
— Сильвупле, — ядовито процедила та, пересев на своё 17В посередине. Она, не обуваясь, раздвинула в разные стороны ноги, пропуская парня к окну и сверля его взглядом, словно в надежде, что он испепелиться, а ей достанется его место.
Джо надула щеки и не шевелилась, пока самолёт снова не взлетел. Она думала, что в такой тишине и пройдёт весь покой, пока её не ткнули в ногу.
— Мэм, — говорил шатен, сверкая зелёными глазищами. — Мне мешает ваше колено.
— Тогда организуй себе частный самолёт, — Джо собрала ноги вместе, умышленно ткнув оного локтем в бок. — Еда!
И правда, стюардесса медленно катила тележку между рядами. Джо и шатену выдали по оплаченной порции, а их спящего соседа так и не добудились. Девушка развернулась фольгу бургера, уплетая его буквально за минуту. Она добралась и до отдельного вегетарианского сэндвича, в конце буквально проглатывая тирамису. Вытирая рот, она почувствовала на себе взгляд, обернувшись на соседа слева.
— Что?
Тот успел пока только развернуть свой бургер и несколько дивился невоспитанности блондинки. Та решила его удивить. Пожав плечами, она протянула руку и взяла его тирамису, открывая и вонзая в десерт ложку.
— Вы с ума сошли? — похлопал глазами тот. — Это моё.
— Сто процентов, — с набитым ртом сказала та.
Сжав губы в тонкую линию, шатен рывком наклонился к десерту, лизнув всю поверхность тирамису.
— Моё, кому говорю, — сказал шатен.
Та лишь пожала плечами.
— Я не брезгливая.
— Сейчас коронавирус, — хмыкнул тот. — Вы не можете быть уверены, что я здоров. Вы-то точно больная.
Яростно, Джо замахнулась ложкой в десерт, чтобы продемонстрировать хлипкость аргументов оппонента. Заметив это, тот бросил бургер, перехватывая руку девушки с десертом. Он тянул на себя, она на себя, пока Джо вдруг не расслабила хватку. Её локоть отлетел третьему пассажиру в челюсть, а вот тирамису — на штанину Питеру, рядом с пятном от арахисового пирога.
— Простите, мэм, — Джо остановила стюардессу, пробегающую мимо. — Этот юноша хочет ещё один десерт, но стесняется попросить.
Стюардесса кивнула, но блондинка заметила даже не очнувшегося третьего, хотя, может он потерял сознание после удара?
— И ему ведь тоже положена порция, он сказал, что скоро проснётся.
— А с ним всё в порядке? — женщина кивнула на парня, который набок наполовину свисал с кресла. — Он выглядит не очень.
— Стопудово, — с улыбкой кивнула Джо.
Стоило стюардессе отойти, как Джо отстегнула ремень безопасности, чтобы ровно усадить их третьего пассажира.
— Турбулентность, пристегнись назад! — с паникой в голосе сказал шатен. — Горит значок!
Джо лишь обернулась через плечо, пытаясь поднять спящего.
— Ремень тебя не спасёт, он нужен, чтобы при крушении твоя тушка осталась на месте и труп было легче идентифицировать, — она показала ему язык. — Живи с этим.
К её удивлению, совершенно белый, шатен сел, покрепче сжав подлокотники. Сработало, надо же. Умяв ещё два тирамису и две чашки чая, Джо приготовилась к посадке. Шатен слева всё ещё смотрел ровно вперёд и на вопросительный взгляд блондинки прошептал что-то по типу: «мы все умрем…».
После посадки они выходили в молчании. Джо просто переела, Питер по-прежнему немного шатался, но с надеждой на лучшее, а их сосед потирал челюсть, даже не представляя, что произошло в полёте. Ему казалось, что в этот раз они долетели на удивление спокойно. К самолету подвели рукав.
Их встречал Нью-Йорк.
***
Питеру всегда не везло с кругом общения. Не то, чтобы он был изгоем, нет, он был… Самовольным отщепенцем, так он это называл. Ему было не о чем говорить со сверстниками: не было общих увлечений и даже знакомств, зато никто не надоедал ему своей компанией, поэтому он мог посвятить всего себя учебе и своему собственному миру. О, это был волшебный мир. По неслышному никому щелчку пальцев, он мог оказаться кем угодно и где угодно. Стоило лишь закрыть глаза и он появлялся в самых восхитительных местах из тех, что только мог вообразить. Там он скрывался от общей суеты, рутины, одиночества и страха.
Именно там он и планировал провести три часа <s>ада, боли и страданий </s> полёта, уткнувшись в свои собственные размышления о предстоящем подвиге.
Карантин сняли, но это не даровало ни капли обещанного спокойствия, напротив: паника нарастала, ведь зараженных было всё больше, больные всё чаще умирали, и пусть СМИ сулили скорое завершение истерии, массовое волнение лишь нарастало. Чтобы попытаться повлиять на отношение общественности к проблеме, было решено созвать влиятельных и не очень персон из самых разных сфер, чтобы они осветили влияние пандемии на экономику, культуру и, конечно, медицину. Для Ривера было большой неожиданностью получить приглашение выступить в качестве лектора в самом Нью-Йорке, но он принял его с достоинством.
— Серьёзно?!
Раздался грохот. Буч раздраженно приоткрыл глаз, как бы убеждаясь, что его хозяин лишь упал, а не убился, недовольно хрюкнул что-то вроде «даже не удивлён» и грузно перевернулся на другой бок.
— Поверить не могу! — шатен крутил листок с приглашением перед своим лицом, пытаясь увериться в том, что глаза его не подводят. Довольно раскинув руки в разные стороны, он засмеялся, — Буч, ты слышал, приятель? О, да, папочка едет в Нью-Йорк! — Ривер резко поднял корпус и тут же захныкал, об этом сожалея. Гребаный перелом.
Все в его жизни было не по плану: то ли от общего невезения, то ли от того, что он эти планы в целом не строил. Ни разу в жизни у него не было даже трещины в кости, а тут он всего лишь чуть более неловко, чем обычно, упал на кровать, а на следующий день не мог нормально вдохнуть. Вся его жизнь была похожа на замкнутый круг, как, наверное, и у большинства честных работящих американцев, он жил в бесконечном дне сурка. Утро, прогулка с Бучем, невкусный кофе собственного производства, пресный завтрак, работа, работа, работа, работа, ещё капелька работы, прогулка с Бучем, совсем немножко работы перед сном и подушка. Дальше подушки он, правда, ничего обычно не помнил.