Для меня слова Кристы были чем-то невероятным, заставляющим ужаснуться. Нет. Криста ничуть не изменилась, но вот её разум явно затуманен. Она знает, что поступает неверно, осознает, что творит ужасные вещи, но продолжает делать это. Ради чего? Ради того, чтобы покровитель услышал её и пришел? Но это же безумие? Не проще ли найти того, кто является его вместилищем? Или такого человека нет? А магичка тем временем продолжала рыдать, с ненавистью смотря на статую того, кто оставил её, когда был нужен.
— Зачем все это? Я столько времени исполняла твою волю, помогала людям, несла Свет в эти Проклятые земли, старалась сделать все для того, чтобы это место принадлежало тебе, повелитель. Здесь все должно было быть так, как того желаешь ты… Но ты все равно оставил меня и этот мир… Наша магия угасает, а души черствеют, в жизни не осталось места свету и милосердию. Почему ты не придешь и не изменишь это? Яви всем свою мощь! Молю!!!
Но неистовые просьбы Кристы не имели никакого результата, статуя молчала, и Люминос не послал своей служительнице никакого знака. Он был глух и нем, словно он давно мертв. От этой мысли пробежал холодок вдоль спины. Я точно знаю, что боги могут умереть, а что если это случилось со Светлооким или, быть может, он оказался заперт в ловушке, как это случилось с Арлин? Увы, я вряд ли, когда-нибудь узнаю ответ на этот вопрос, да и не хочу я этого. Нет. Неведение в данном случае намного лучше точного знания.
— Ответь мне, дай знак… Я столько всего для тебя сделала, я даже вживила в свое тело клык Волка, чтобы стать сильнее, но ты молчишь… Неужели ты презираешь меня и решил отвернуться от людей? Мы больше не достойны твоего благословения? Прошу, не молчи, не мучай меня! Моя душа рвется на куски, каждый раз, когда я велю приносить тебе жертвы, каждый раз, кода поливаю кровью твою статую. Останови меня, прошу. Так не может продолжаться… Если бы только Александр принес себя в жертву этого всего не случилось бы… Но нет, он захотел жить, пойти против своей судьбы! Ненавижу!!! Но тебя я ненавижу еще больше, ведь ты оставил нас, когда больше всего нужен! Ненавижу! Ненавижу!!! Ненавижу, слышишь?!
Криста кричала, рыдала, рычала, в ней не осталось ни капли рассудка — это пугало меня, заставляло задуматься о том, что мой поступок повлиял на многие судьбы. Вот только я все еще не сожалел о том, что предпочел жизнь. Если бы не вера магички в благородство Светлоокого, если бы не её слепое следование его воли, она смогла бы пережить его исчезновение. Не я повинен в случившемся, а сами люди, что долгие годы не желали брать ответственность за свои действия на себя. Безумие. Это было настоящее безумие. Мне было жаль Кристу, по-настоящему жаль, но теперь убить её стало для меня не просто работой, это мой долг. Она сама желает избавления, так что он просто даст ей то, что ей нужно. Смерть принесет ей избавление от всех страданий… Печально, но для нее нет пути назад, она сама отравила свою душу, сама переступила ту грань, после которой уже не вернуться, более того, эта женщина понимала, на что идет.
Я сжал кинжал в руке, настало время выполнить заказ Волка, а заодно облегчить участь Кристы, пока безумие полностью не поглотило её и не обратило остатки крупиц света её души в непроглядную тьму.
Бесшумно двигаясь, я приближался к статуе Светлоокого бога, позабывшего о своих игрушках и рыдающей Кристе, что желала лишь одного — умереть. Вот только смерти она ждала не от моей руки вовсе, а от Люминоса, которому жарко и страстно молилась в этот момент. Внезапно под моей ногой предательски что-то хрустнуло, и магичка встрепенулась, подобралась, утерла рукавом слезы и резко обернулась, бросая на нарушителя её уединения полный ненависти и раздражения взгляд. Но стоило женщине увидеть меня, как в её взгляде проскользнуло что-то еще… Это было похоже на страх, отчаяние… и как это ни странно надежду. Безусловно, она узнала меня, но это не удивительно, ведь несмотря на парик и накладную бороду, мои глаза остались прежними, именно они выдавали меня.
— Ты…
— Да, — кивнул я, медленно приближаясь к моей жертве. — Давно не виделись.
— Я бы так не сказала. Время для всех течет по-разному, для меня десять лет были целой вечностью, а для тебя всего лишь парой мгновений, — голос Кристы был пустой, безжизненный, усталый, казалось, что ей все равно, зачем я пришел, плевать на то, что станет с ней. Сейчас, стоя с ней лицом к лицу, я мог точно сказать, что свет в её душе угас, женщина, которая через столько прошла и боролась, не смогла пережить предательства своего бога, который стал сутью её существования.
— Что есть, то есть… — мы оказались на расстоянии вытянутой руки, но магичка ничего не предпринимала, не пыталась позвать на помощь или использовать свою магию. Просто рассматривала меня, словно пытаясь убедиться в том, что это я. Что же касается меня, то я отчего-то медлил, оттягивая неминуемое и рискуя привлечь к своей персоне излишне внимание со стороны стражников. Хотя, если учесть, что Криста решила в этот час порыдать у статуи, вряд ли кто-нибудь кроме нас появится на этой площади.
— Не клеится у нас разговор, да? — слабая улыбка тронул бледные тонкие губы женщины.
— Нам больше не о чем говорить. Ты изменилась, я выбрал свой путь… Наши дороги разошлись и пути назад нет. Ты уже никогда не станешь прежней, не сможешь забыть о том, что творила, даже если твоя цель полностью оправдывает средства, ты никогда не сможешь простить себя. А я… я буду идти вперед несмотря ни на что, потому что видел слишком много и понимаю, что уход старых богов, не уничтожит наш мир, он просто сделает его другим. Так уже было, и ты об этом не можешь не знать, Криста.
— Да… — на мгновение в карих глазах загорелся огонь жизни и прежнего тепла, заставляя мое сердце болезненно сжаться. — Убийца Александр Де Фур стал мудрецом и философом… И куда только катится мир? Не иначе в саму бездну!
— Все может быть, но меня это вполне устраивает, а вот про тебя этого не скажешь, — я отвернулся на магички и взглянул на окровавленную статую, самого милосердного из богов. Но так ли это? Сомневаюсь… — Ты слишком далеко зашла, он не ответит тебе?
— Откуда ты знаешь? — словно змея зашипела Криста, прожигая меня яростным взглядом. — Да, что ты вообще можешь знать, о жизни и богах, о том, что творится в нашем мире!
— Я знаю достаточно для того, чтобы жить. Сколько уже Люминос глух к твоим мольбам? Год, два, десять лет?
— Это не важно! Он придет, дабы направить своих неразумных детей! — несмотря на то, что внезапно голос магички ста звучать громко и властно, я улавливал в нем сомнения и страх.
— Надо же, какие громкие слова, — хмыкнул я, вновь обращая взор на свою бледную, трясущуюся от напряжения собеседницу. — Если тебе так долго не отвечают, то можно сделать, лишь два вывода, Криста. Либо тебя не желают слышать, либо не слышат вовсе. Оба варианты для тебя трагичны… Ты никого не дозовешься… Так что вместо того, чтобы устраивать эти кровавые ритуалы, лучше связалась с верховными магами за стеной, они могут что-то знать.
— Думаешь, я не пыталась… Они тоже ничего не могут поделать, словно Люминос исчез вовсе, — поникшим голосом прошептала женщина. — Проблема в том, что лишь в Проклятых землях возможно пойти на все, что угодно и не вызвать осуждение или непонимание…
— И верховные маги возложили эту «почетную» обязанность сделать все, что угодно, на тебя, — понимающе произнес я. Было ли мне жалко давнюю знакомую в этот момент? Нет. Определенно нет, ведь Криста всегда могла отказаться, пойти против воли других людей и бороться так, как умела только она. Но магичка предпочла подчиниться и вот результат. Нет. Мне совершенно не жаль эту женщину. Мы сами избираем свой путь, выбирая то, что будет лучше для нас и тех, кто нас окружает. Я это осознал на своем горьком опыте…
— Кто-то должен делать грязную работу.
— Да, ты права, кто-то должен, — удобней перехватив кинжал, я быстро оглядел магичку, выбирая место для удара. — Ты же понимаешь, что я пришел в Солар не для того, чтобы поговорить с тобой?
— Ты всегда был убийцей. Вот только кто заказал тебе мою жизнь? — Криста говорила настолько спокойно, что у меня мороз по спине пробежал от осознания того, что она готова к смерти и ждет её. Магичка не станет кричать, не будет звать на помощь или сопротивляться мне, я просто сделаю ей одолжение.