Здания давно обратились в мелкую крошку, потонув в ослепительном белоснежном ландшафте, засыпанном подгоняемой ветрами пылью. И только улицы оставили после себя едва различимую сеть темных линий, располагающуюся вдоль берега реки. Мы обнаружили и главную дорогу города, и радиальные подъездные пути аэропорта. Огромные серебряные статуи, призванные увековечить наших предков-клонов, все еще стояли в ряд вдоль широченной улицы, ведущей к Храму Луны. А вот башня давно уже обрушилась на булыжную мостовую. Я вспомнил, что написал отец о прошлом приземлении, и меня охватили противоречивые чувства, когда я увидел его монументальную фигуру, возвышающуюся среди снежных барханов.
— А вот и наш Арни в роли бога, — съязвил Кейси и махнул рукой в сторону изъеденного пятнами времени колосса, который теперь стоял, накренившись, в мягкой пыли. — Надо непременно рассказать ему об этом.
Полная Луна зависла над темной стороной Земли, вне зоны радиосвязи. Когда же она вновь засияла над головами, мы вызвали станцию и принялись ждать ответа. Однако его не последовало. Мы ждали, вызывали станцию снова, но эфир заполняли статическая дробь да треск.
— Ну, оставь тогда рассказ роботам, — посоветовал Кейси, — а уж главный компьютер все сохранит.
Я снова вызвал станцию, применив на этот раз код пробуждения Робо.
— Прекратите уже, — раздался из динамика скрипучий голос Пепа. — Мне чертовски жаль, Данк. Здесь теперь всем Арни заправляет. Прячется от пришельцев. Не хочет, чтобы ты связывался с нами, и отвечать запрещает.
— Это еще почему? Здесь нет никаких пришельцев, мы проверили.
Ответному сигналу требовалось три секунды, чтобы покрыть расстояние между Луной и Землей.
— Это не важно. Он считает, что они могут подслушивать.
— Выслеживают нас? Да ведь уже четыре сотни лет прошло!
Пеп торопливо заговорил в самую трубку:
— Если ты думал, что знаешь Арни, то крупно ошибся — он просто параноик. Нашел ружье Кейси. Ходит, размахивает им. У него каждый под подозрением. Приказывает, что и кому делать. Таню и Диану взял в оборот, со мной как с рабом обращается. Грозится за борт выкинуть, если поперек стану. Надо было, — голос его дрогнул, — надо было лететь с вами, ребята.
— Попробуй продержаться до нашего возвращения.
— Забудь об этом, — осек меня Пеп. — Не вздумайте возвращаться! Арни боится, что чужие вас засекут и явятся следом. Даже если и прилетите, он вас все одно не пустит.
Я был потрясен: почему?
— Он здесь теперь альфа-самец, с тех пор как вы с Кейси улетели. И ему это по вкусу пришлось.
— Попробуй помешать ему.
Трехсекундная задержка переросла в минуту.
— Я пытался, — послышался наконец его хриплый глухой голос. — Выкрал ружье, пока он спал, но Таня… — Пеп едва мог говорить от волнения, — … она лежала там, с ним. Проснулась и встала между нами. Ты знаешь, что у нас было, но теперь… Она любит его, Данк. И я ничего не могу поделать.
Я собрался предложить ему бросить все и присоединиться к нам, но он не дослушал и сказал осипшим голосом:
— Прощай, Данк. Хотел бы я верить, что Арни действительно просто психопат. Видишь, тут ведь не разберешься, кто прав, кто виноват. Может, все, что он говорит, и правда. Чужих вы не видели, но ведь так и не обнаружили, что же в действительности стряслось там, на Земле. Может, станция и впрямь в опасности.
— А может, и нет, — пытался втолковать я. — Мы не засекли никакой электрической активности. Не думаю, что здесь есть какое-либо оснащение, позволяющее перехватывать разговоры.
— … прости, Данк. — Пеп не слушал меня. — Арни требует, чтобы я отключился. И еще, знаешь, Данк, — Пеп говорил еле слышно, почти шепотом, — надеюсь, мы еще увидимся, в других жизнях. Если, конечно, сюда не доберутся чужаки.
Облетая Землю последний раз, мы планировали — в целях экономии топлива. Скользнули над Индийским океаном и опустились в Африке, в долине Большого Разлома. Приземлились на просторном белоснежном пляже, разделяющем древнее ущелье и какое-то пресноводное море. На водной глади плясали волны, но и только — никакого движения.
Двое суток мы оставались на борту: собирали данные, которые, как мы надеемся, пригодятся тем, кто, быть может, последует за нами. Спектроскоп показывал несколько заниженный уровень кислорода в атмосфере, ввиду отсутствия растительности, и слегка повышенное содержание углекислого газа. А так — ничего особенного: ни токсинов, ни микроорганизмов, — ничего, что могло бы вызвать тревогу.
На третий день Кейси отважился покинуть космолет.
— Удачи, Данк, — протянул он на прощание руку и надел скафандр. — Скоро узнаем, прав Арни или нет насчет этого своего фактора гибели. Если я не вернусь, продолжай все записывать и отсылать Робо. Что бы ни произошло здесь, с нами, у следующего поколения должен остаться хоть какой-то шанс. И лично у меня, — голос его дрогнул, — шанс быть с Моной.
Я наблюдал, как он прорыл длинную борозду в рыхлом белом песке, бросил в нее шарики семян, покрытые слоем удобрения, заботливо присыпал их и долгое время стоял, опустившись на колени, на конце грядки. Тяжелой поступью Кейси спустился к берегу и вернулся с двумя ведрами воды, которой полил бороздку.
— Тест номер один, — проговорил он в передатчик, вмонтированный в шлем скафандра, и распрямился. — Через неделю увидим результаты. Если здесь может существовать жизнь, семена прорастут. Появится зеленоватый пушок. Если же правда на стороне Арни и Земля стала чужой, всходов ждать не придется. А теперь тест номер два.
— Стой! — Я вскрикнул, увидев, что он разгерметизировал шлем. — Подожди всходов!
Кейси освободился от шлема и, расплываясь в улыбке, глубоко вдохнул воздух. Мне почудилось, будто он пошатнулся, но Кейси всего-навсего нагнулся к земле, чтобы расстегнуть ботинки. Он снял с себя скафандр, а потом и желтое нижнее белье. Голый чернокожий Кейси вскинул руку в жесте победы — два растопыренных пальца в форме римской пятерки, как делал Дефорт, покидая Землю — мы видели это на пленке. Кейси прокричал что-то, чего я не разобрал, и припустил к воде.
Поднимая тучи брызг и расплескивая воду ладонями, Кейси зашел по пояс, нырнул. Поучился держаться на воде и погреб — так далеко от берега, что мне стало за него боязно. Наконец, тяжело передвигая в воде ноги, он вышел на берег, махнул мне и долго лежал, греясь на солнце. Лишь после этого сграбастал скафандр и предстал передо мной в проеме воздушного шлюза.
— Девственная планета. — Энтузиазм бил из него ключом. — Начисто лишена сорных трав, вредителей, конкурирующих видов, с которыми приходилось бороться предкам. Свежая пашня — только и ждет, чтобы на ней взрастили новый Эдем.
— А пришельцы, о которых талдычит Арни, — по всей видимости, возрожденный Дьявол, который ждет не дождется, чтобы вручить нам яблочко грехопадения.
— Может, и так, — пожал плечами Кейси. — Надеюсь, все-таки нет.
На следующий день я пошел вместе с Кейси, оставив космический скафандр на борту.
Земля! Об этом моменте я мечтал все свою жизнь, ждал его со смешанными чувствами: горел нетерпением и в то же самое время побаивался чего-то. Солнце высоко поднялось на небосводе. Яркие блики, от которых слепило глаза, играли на песке и полосе прибоя. Я повернулся лицом к ветру, ощутил его первый раз в жизни, такой знойный, сухой, жалящий частичками пыли. Я в некоторой степени разделял ликование, переполнявшее Кейси.
— Не отставай! — Он пулей бросился к морю, оставляя меня далеко позади. — Что за блаженство — вырваться из этой лунной конуры. Да здравствует вселенная!
Несмотря на часы изнурительных тренировок в центрифуге, гравитация Земли тяжело давила на плечи, и все же я плелся за Кейси, тяжело переставляя ноги, и так же, как он, таскал воду для полива посадок. Когда мы разделались с этой нелегкой задачей, я вошел в воду вслед за ним и нырял до тех пор, пока не научился плавать. Потом мы вышли на берег и отдыхали, лежа на песке. В конце концов я почувствовал, что кожу начало щипать от чрезмерного количества солнца, и решил вернуться на корабль.