Когда я поднялся в его комнату, оказалось, что мой друг исчез.
41
Роботы успели уже заправить постель Пепа, но когда я поинтересовался, где он сам, они лишь молча застыли, холодно глядя перед собой пустыми глазами. В панике я обыскал каждую комнату, обшарил каждый шкаф наших апартаментов, но так ничего и не обнаружил. Все еще покачиваясь от выпитого накануне вина, я вывалился на улицу, чтобы выяснить, уж не забрал ли он наш последний модуль. Нет, модуль стоял там же, где мы его и оставили, в собачьем городке, и когда я заглянул внутрь, он был пуст.
Меня обуяло первобытное бешенство. Пеп был таким хорошим, он всегда оставался моим верным спутником еще со времен, когда мы жили на станции и Арни пытался командовать нами. Почему же теперь он оставил меня здесь одного? Последнего человека на Земле. А может, и единственного живого человека во всей вселенной. Я чувствовал, что меня предали, мне стало так обидно. Я уселся за гагатовый стол и сидел там, пока бесконтрольная злость не отпустила меня, сменившись горькими рыданиями беспомощного человека. Наконец я откинулся на скамейку и поспал.
В тот нескончаемый день я сходил к каменной могиле, где мы захоронили Кейси вместе с останками его слайдера. Я лелеял слабую надежду обнаружить у могилы Пепа, но его там не оказалось. Я склонился над холмом, стараясь припомнить «Отче наш» и Двадцать третий псалом, которым когда-то обучал нас отец. Сам-то я не верю в жизнь в загробном мире и во всякие сверхъестественные штучки, но и уходить у меня не было ни малейшего желания. Так, склонившись, я просидел там несколько часов, занудно бубня слова, которые сумел припомнить, — последнюю ниточку, связывающую меня с Землей прошлого.
Багровый диск начал темнеть на востоке, когда я поднялся и неторопливо побрел к Короне. В красном мареве заката надо мной возвышалась золотая громада купола здания, точно упавшая Луна, наполовину погребенная Землей при падении. Я остановился и долго стоял так, ежась на холодном ночном ветру. Купол подавлял своим размахом, давным-давно вымерший, населенный призраками столь многих миров.
И все же теперь он был моим единственным домом, моей тюрьмой, до тех пор пока роботы будут согласны ухаживать за мной. А если Пеп где-то там? Потерялся в бесконечных лабиринтах или болен, ранен или сошел с ума? Я должен найти Пепа и сделать для него все, что в моих силах.
Роботы-охранники впустили меня в здание. Темные коридоры освещались по мере того, как я шел. Механическая обслуга накрыла для меня трапезу на одну персону, а затем проводила в мою комнату. Спал я в ту ночь плохо. Меня мучил какой-то нелепый кошмар, в котором Пеп просил меня вернуться в столовую.
Он сказал, что роботы давным-давно ждут нас к обеду. В конце концов я проснулся, понял, что это был только сон, и все же заставил себя вылезти из-под одеяла и побрел к столу. Пока я шел, загорались огни, освещая мне дорогу, а вот обеда никакого не было. Комната была пуста, только неразговорчивый белый робот скользнул и встал за единственным стулом, не проронив ни слова.
Я сидел за столом и до боли в глазах всматривался в голографическую картину на стене, где целый рой чудовищ, которые никогда не рождались на Земле, купались в зарослях огромных темно-красных червей, вырастающих из гриба черного дыма, что выплевывала какая-то шахта на океаническом дне. Я так и сидел, пока робот не подергал меня за руку и не спросил, что он может для меня сделать. Мне показалось, будто я сквозь дрему слышу голос Пепа, который настойчиво зовет меня.
— Escuche [48], Данк. Слушай меня. Я попробую дотянуться до тебя, если получится.
Я протер глаза и стал вслушиваться, но вокруг было все так же тихо. От долгого пребывания в одной позе я с трудом встал на ноги и разрешил роботам препроводить себя обратно в постель.
На следующее утро я ел в одиночестве, уставившись на незанятое место Пепа и едва ли осознавая, что предлагали мне роботы. Теперь стремиться мне было не к чему, и ни на что лучшее я не надеялся, просто разрешил роботам сделать мне массаж и долго стоял под душем. Наконец, решив, что неплохо бы взять себя в руки и не терять здравомыслия, я отправился в земной сектор.
А вдруг Пеп там? Все равно искать мне больше негде, как бы я ни относился к царящему в Короне безмолвию, пустоте и необъяснимым смертям. Корона сама по себе была целым городом с главной улицей в виде огромного прохода с высоким сводом. Меня встретила непроглядная тьма, как только я зашел внутрь, но тут же вспыхнули значки-иероглифы, и потолок начал тускло светиться. Секция за секцией огни освещали мой путь среди зияющих дверных проемов и непроглядных перекрестков, пока я вновь не вышел на тот высокий балкон, который открывал вид на огромную бездонную залу в центре города.
Страх перед высотой сковал все мое тело — я не мог двинуться с места. Пока я ждал, когда все эти странные созвездия зальют светом свод купола, мне пришлось побороть в себе неожиданное и безумное побуждение спрыгнуть через перила. Неужели Пеп решил спастись именно так? Не могу его обвинить в таком желании, но лично я еще не был готов умирать.
Я задрожал от волны накатившей на меня паники и качнулся к перилам. Внезапно я ощутил такую слабость, что испугался, как бы ненароком не упасть. Крепко вцепился в перекладину и, обретя равновесие, оттолкнулся от нее. Неверным шагом я покинул балкон еще до того, как стало достаточно светло, чтобы различить, лежит ли далеко внизу тело.
Вернувшись в освещенный коридор, я прислонился к стене, тяжело дыша и подавляя подступающую тошноту. Наконец ко мне вернулись желание и воля продолжить поиски. У меня больше не оставалось надежды найти Пепа, или обнаружить его тело, или вообще хоть что-нибудь раскопать, и я слепо бродил по бесконечным лабиринтам коридоров, которые каждый раз зажигались, приветствуя меня, и снова гасли позади.
Внезапно освещение вокруг стало красным и таким тусклым, что я почти ничего не видел. Знаки здесь были бледнее и гораздо загадочнее. Я не узнавал предметов за стеклянными витринами. Ледяной воздух приобрел необычный горьковатый привкус, от которого разболелся желудок, а внезапный порыв ветра заставил меня содрогнуться.
Я вошел в сектор, жители которого происходили с какой-то холодной звезды. Я потерялся, вокруг все было незнакомым, я не мог сориентироваться, где нахожусь и в какую сторону теперь идти, и стоял, парализованный животным страхом. Меня совершенно не интересовало, кем были эти люди и как они погибли. Я просто хотел выбраться отсюда. Исчезло всякое ощущение пространства; я просто стоял там, дрожал, меня подташнивало, когда из красной тени бесшумно показался робот.
По форме и грации он напоминал наших белых гуманоидных роботов, но вместо искусственной кожи его покрывала яркая черная чешуя. Робот неподвижно застыл рядом и, вероятно, говорил со мной на каком-то электронном языке, которого я не слышал. Его невидящие глаза-линзы начали нервировать меня. Когда я попытался двинуться в сторону, он скользнул вперед и перегородил мне путь.
Я отвернулся и только собирался убежать, как он схватил мою руку и зажал ее словно в тисках, пока более привычный белый робот не пришел и не проводил меня обратно в мое жилище. Другой робот стоял наготове, чтобы прислуживать мне за обедом. К еде я не прикоснулся, выпил все предложенное мне вино и наконец разрешил сопроводить себя к постели. Я лежал и, потеряв всякую надежду, оплакивал все, чего я лишился. Казалось, я больше уже никогда не смогу спать, как я вдруг услышал, что меня зовет Пеп.