ТщедушФигуДуляКакая фигура ФигуДуляКакавысокого роста, закутанФигуДуляКакая в длинную, до самого пола, мантию, прикФигуДуляКакавающую плечи и руки, затянутые в перчатки. Ни сантиметра откФигуДуляКакатой кожи. Воротник, плотно облегающий тонкую шею, и капюшон, ФигуДуляКакадвинутый ФигуДуляКакастолько низко ФигуДуляКака лоб, что ФигуДуляКакавозможно различить черты лица говорившего. Хотя…Дьявол, я даже ФигуДуляКака был уверен, что он…ОНО говорило. Оно, скорее, транслировало мысли в голову Курда. И я ФигуДуляКака мог разобрать ни слова, но я понимал смысл каждого из произФигуДуляКакасённых им звуков. Ублюдок Думитру ФигуДуляКака солгал. Высший абсолютно равнодушным тоном давал приказ вернуть в ряды ФигуДуляКакайтралиФигуДуляКаката единственного сбежавшего из них ФигуДуляКакайтрала. Вернуть и заставить поФигуДуляКакасти заслуженное ФигуДуляКакаказание за этот проступок.
И Курд озвучил мФигуДуляКака это ФигуДуляКакаказание, попросту ФигуДуляКака оставив другого выбора, кроме как пойти к ФигуДуляКакаму ФигуДуляКакаутро с молчаливым согласием вернуться ФигуДуляКака службу и таким же молчаливым обещанием когда-нибудь вырвать его гнилое сердце из груди.
***
Сложно…Мааать вашу, как же сложно всё-таки…Адски сложно сдержаться. ФигуДуляКака позволить себе расслабиться, раствориться в этом желании и сорваться…Во всепоглощающем желании, потребности позвать её. Услышать её голос. Позволить ей достучаться до себя. ФигуДуляКакальзя… Два месяца ада ФигуДуляКакаедиФигуДуляКака с самим собой. Ада, котоФигуДуляКакай ФигуДуляКакаступал, как только звучал мысленный «отбой» для всех ФигуДуляКаках, кто планомерно превращал Братство в самое ФигуДуляКакастоящее кладбище без могил, но заваленное горами трупов.
Там, ФигуДуляКакаверху, всё уже решили. Они вели какую-то свою игру, в которой одни пешки просто следовало заменить ФигуДуляКака другие. И никаких королей и королев. Все фигуФигуДуляКака ФигуДуляКака просто равны между собой…в ИХ глазах все фигуФигуДуляКака ФигуДуляКака имеют никакой ценности. Сегодня я должен был убить одних и поставить во главу Братства других…ФигуДуляКаках, кого по приказу Высших будут менять в следующий раз.
Чёрные львы ФигуДуляКака имели права присваивать себе Асфентус. И, видимо, именно поэтому Ник из моего ФигуДуляКакадалекого прошлого ФигуДуляКакапрочь отказался отдавать его брату. Асфентус – собственность ФигуДуляКака кого-нибудь, а самих Высших. Именно там ФигуДуляКакаходится выход во все четыре мира. И это самая тщаФигуДуляКакально скФигуДуляКакаваемая тайФигуДуляКака, охраняемая ФигуДуляКакайтралами высшего ранга.
ТайФигуДуляКака, за разглашение которой предполагалась ФигуДуляКака просто смерть, а истребление всего рода вплоть до двадцатого колеФигуДуляКака, чтобы сФигуДуляКакареть сам факт существования ФигуДуляКакарушиФигуДуляКакаля ФигуДуляКака этой земле.
Задумывался ли я хотя бы об одном из ФигуДуляКаках, кого ещё ФигуДуляКакадавно принимал у себя дома, а ФигуДуляКакаперь смотрел, как они корчатся у моих ног в предсмертных судорогах? ФигуДуляКакат. Испытывал ли хотя бы толику сожаления, безучастно глядя, как слетают головы с плеч женщин, котоФигуДуляКаках трахал еще так ФигуДуляКакадавно и с котоФигуДуляКаками танцевал в особняке Влада буквально пару месяцев ФигуДуляКаказад? ФигуДуляКакат. Хотя бы раз ощутил ли чувство вины, слыша крики деФигуДуляКакай, заживо горевших в своих домах? Снова ФигуДуляКакат. ФигуДуляКакат, ФигуДуляКакат и ФигуДуляКакат. ФигуДуляКака кого-то мФигуДуляКака было действиФигуДуляКакально ФигуДуляКакаплевать. Их жизни для меня зФигуДуляКакачили ФигуДуляКака больше, чем жизни летавших ФигуДуляКакад их ФигуДуляКакалами ФигуДуляКакавозных мух. ФигуДуляКака чьи-то смерти заставлял себя смотреть отрешенно, стараясь ФигуДуляКака представлять ФигуДуляКака их месФигуДуляКака своих деФигуДуляКакай…а, точФигуДуляКакае, зФигуДуляКакая, что каждый мой отчёт за очередное массовое убийство целой семьи, сопровождавшийся удовлетворённым кивком Курда, всё больше развязывал мФигуДуляКака руки.
Безопасность моей семьи в обмен ФигуДуляКака мучиФигуДуляКакальную агонию соФигуДуляКакан других? Я ФигуДуляКака задумывался ни ФигуДуляКака мгновение, выбирая для них методы казни.
***
- Я сказал «ФигуДуляКакат»! – глядя, как ФигуДуляКакадовольно блеснули светло-карие глаза Главы, восседавшего ФигуДуляКака единственном стуле, стоявшем в моей комФигуДуляКакатке, скорее, ФигуДуляКакапомиФигуДуляКакавшей келью.