Уговаривал Цефирину?
Логан действительно планировал сделать всё, что потребуется.
— Анна, какая у них история? Почему она так его ненавидит?
— Для божественной Матроны неестественно отречься от сына принца. Говорят, мастер Логан увлекался некоторыми… интересными развлечениями, прежде чем пришёл в особняк. Драки, наркотики и всё такое.
Калла нахмурилась.
— Ни один из демонов не кажется мне ярким примером общества. Я не вижу в этом причины избегать его.
— Только Цефирина действительно знает, что случилось. — Анна пожала плечами. — Остальное — всё домыслы, пища для сплетен. Я не уверена, что Логан когда-либо сам уделял время, чтобы выяснить, почему.
Прошла минута молчания. Ощущение собственничества и чрезмерной защиты охватило Каллу.
На мгновение она возненавидела Цефирину.
— Значит, он умолял её? Что она сказала?
— На самом деле не имеет значения, что она скажет, дорогая. Его просьба лишь отсрочит неизбежное. Они действительно узнают такие вещи.
В глубине живота Каллы всё закипело.
— Что произойдёт, Анна? Нас просто отведут туда, чтобы мы предстали перед судом?
На лице Анны отразилось удивление.
— Боже, никто не рассказал тебе, как всё работает? — Её глаза смягчились, и Калла могла только предположить, как много скрыто печали в женщине, которую она всегда видела такой веселой. — Мать и ребёнок не допускаются в суд.
— Что? — Словно грузовик врезался в Каллу сбоку, она закашлялась, задыхаясь от воздуха, который ей удалось вдохнуть в лёгкие.
— Боюсь, у тебя нет права голоса при принятии решения. Это выбор Логана.
Калла вскочила со стула и опрокинула его на кухонный пол.
— Это не его выбор! Это моё! Моё тело! Мой ребёнок! Моя душа!
Анна положила руку на стол перед собой.
— Успокойся, милая.
Слёзы наполнили глаза Каллы.
— Я не успокоюсь! Я не позволю им убить меня или моего ребенка. — Фигура Анны расплылась. — Я… уничтожу каждого из этих ублюдков и буду смотреть, как они горят, прежде чем позволю им забрать моего ребёнка!
Анна кивнула, в её глазах не было ни намёка на веселье.
— Я верю тебе. — Выражение её лица стало серьезным, что послужило сигналом для Каллы прислушаться. — Тогда тебе нужно собрать всю смелость чтобы сделать что-то экстраординарное.
— Что я смогу сделать? Если меня не пустят…
На лице Анны расплылась улыбка, и на долю секунды она вызвала поток облегчения. У неё есть план?
Пожалуйста, Боже, подскажи ей, что мне делать.
— Ты доверишься старой сплетнице и вору?
Калла упала на колени перед Анной.
— Больше, чем кому-либо сейчас.
— Тогда ты должна сделать именно то, что я тебе скажу. Демоны, охраняющие двор, самые свирепые в мире демонов. Научены убивать без совести и вопросов. Один промах может означать смерть тебе и твоему ребенку. Ты поняла?
— Да…
Глава 47
— Вы предстали перед Советом с обвинениями в слиянии и нарушении законов Эрадиса, через оплодотворение неспаренной самки — оба преступления наказуемы.
Логан склонил голову.
— Да, мой Лорд.
— Слово в свою защиту?
— Я совершал в жизни вещи и похуже.
— Ответьте на вопрос!
Рёв приказа верховного демона заставил Логана поморщиться.
«Не облажайся».
Он вздохнул, ему никогда в жизни не было так страшно, до этого момента.
— Санктис.
Верховный демон наклонился вперед. Его глаза загорелись отчетливым красным светом гнева.
— На каком основании.
Логан сглотнул.
— На том основании, что… моя прежняя связь была с неподходящим партнёром. И моё время, проведённое в Обсидиусе, было… результатом этой привязки. Было совершено неправомерное обвинение со стороны Совета.
— Богохульство! — Демон вскочил со стула. — Как ты смеешь позорить узы Эрадиса?
— Я не выказал неуважения к Эрадису. Моей парой была… — Логан прочистил пересохшее горло. — Она в то же время была моей матерью. Сэр.
Оглушающая тишина повисла над публикой.
Эти внутренние тени стыда поднялись на поверхность, затуманивая его разум, и Логан внезапно почувствовал себя незащищённым. Уязвимый. Больше всего на свете ему хотелось залезть в себя и спрятаться, чувствуя себя грязным и никчемным ублюдком, но он продолжил.
— Я убил высокопоставленного чиновника демонов и отсидел пять десятилетий в Обсидиусе. Он, э-э, — Логан резко сглотнул, его брови нахмурились, он держал голову низко и сосредоточил взгляд на смолянистом черном полу суда, — делал кое-что. Вещи, о которых я бы не стал говорить. Но моя мать пригрозила раскрыть их. Мой отец ей отказал. От неё отреклись и бросили её одну, растить меня. Поэтому, когда чиновник нанял охотника за головами, она впала в отчаяние. Нас взяли в плен. Пытали. Он использовал её, как средство убить меня. И правда была в том, что я бы позволил ему, если бы не наша связь.