Логан приподнял бровь и потянул за ленту. Когда он поднял крышку, его брови сошлись вместе.
— Что это за чертовщина? — Он вытащил из коробки чёрные кожаные ремни. — Новая кобура?
— Ага. Но видишь ли, мы сделали её специально для тебя. — Он потянул за один из ремней. — Смотри, здесь лежат детские бутылочки. А это держатель для этого… чёрт, как называют ту штуку, которую дети сосут?
Айден усмехнулась.
— Соска.
— А. Точно. Держатель для соски. И смотри, ты также сможешь положить и свой «Глок», только не зацепи его за этот прорезыватель зубов.
Челюсть Логана сжалась.
— Ну что за придурок.
Мэддокс теперь взглянул на Каллу.
— Ты уверена в этом, красавица? Сын Логана… — он покачал головой. — Уф! Подумай о детском садике. Преследование девочек на детской площадке и избивание хулиганов. У тебя все руки будут заняты им.
Логан толкнул его, но когда Калла разразилась смехом, он улыбнулся, обнял её лицо и поцеловал.
— Du amec. Я тебя люблю.
— И я люблю тебя. — Она взглянула на Логана. — Мы теперь связаны?
— Нет, ташла.
Братья, Кейн и Айден, прошли через дверь, оставив их двоих одних, и Логан повернулся к ней с коварной ухмылкой.
— Слияние — это очень интимная церемония. — Он открыл большой чугунный сундук у огня и вытащил толстое атласное одеяло с золотой нитью. — Это одеяло, которое я сшил королевским семптресом в Оркосии. — Он расстелил роскошную ткань на земле. — Его нити сделаны из редкого цветка, как шёлк из насекомого.
— Ой, что ты делаешь?
Он подошёл к ней и развязал свою мантию, позволив ей упасть на землю рядом с ним.
О, боже.
Последние пару недель он снова тренировался — каждый мускул вздулся, как будто он углубил бороздки киркой. Её глаза всматривались в каждый дюйм, вплоть до эрекции, из-за которой она закусила губу и внезапно почувствовала влажность в трусиках.
Он развязал узел на её халате и, сняв футболку, наклонился вперёд и поцеловал её в шею.
Перестанет ли она когда-нибудь чувствовать отпечаток его прикосновений, оставленного на её коже?
Его приоткрытые губы скользили по её обнаженной груди, сжавшемуся животу, вниз, вниз, пока он не опустился на колени.
— Ташла, я намерен провести всю ночь, поклоняясь этому прекрасному телу.
Трусики соскользнули с её бедер, и она отбросила их в сторону, но скрестила руки на животе, внезапное обнажение вызвало у неё желание спрятаться под одеялом.
Логан отвёл её руки в сторону.
— Не смей прятаться. — Он поцеловал её живот и снова поднялся, прижавшись губами к её. Потянув её за руку, он повёл её на одеяло, встал перед ней на колени и заставил её встать на колени, прежде чем осторожно уложить её на спину.
Пение на демоническом языке сошло с его губ, с таким красноречием, что, хотя Калла не поняла ни слова из него, звук его мягкого и нежного голоса наполнил её сердце.
— Ты готова? — спросил он обычным тоном.
Она улыбнулась.
— Да.
Логан скользнул руками вверх по её рукам, подняв их над её головой, и прижал её под собой.
— Знай: всё, что ты увидишь, — это я. Несмотря ни на что, это буду я, ясно? Останься со мной. Обещаю, я не причиню тебе вреда.
Она сглотнула и кивнула.
— Я доверяю тебе.
Он снова встал на пятки и уронил ладони на бёдра. Его массивная грудь поднималась и опускалась с каждым ровным вдохом, а когда он склонил голову, пение полилось из его рта, как стройная песня.
Калла сосредоточилась на своём имени среди прочих.
Рыча между словами, голос Логана становился глубоким и хриплым, пока он почти не заговорил рычанием.
Пульс Каллы ускорился, его кожа покраснела, причём оттенок усиливался с каждой секундой.
Он наклонил голову назад, затем вперёд, поворачивая подбородок к плечам, словно разминаясь. Его мышцы дрожали и напрягались, как будто он пытался контролировать то, что овладело им. Когда он взглянул на неё, его глаза осветились красным, но в них была такая проникающая глубина, что Калла задохнулась. Его губы потемнели, пока не стали почти чёрными.
Пугающе, но красиво.
Опасно.
«Останься со мной», — напомнила она себе его слова.
Она заставила свои руки оставаться там, где он положил их над её головой, несмотря на то, что чувствовала себя такой же уязвимой, как и девственница, принесённая в жертву Кинг-Конгу.
Низкое рычание раздалось в его груди, и когда он упал вперёд, ее мышцы вздрогнули.
— Тело и душа, — прогремел он. — Мы едины, ташла. — Его лицо опустилось, и острая боль пронзила её шею.
Калла зашипела, но лежала парализованной, когда тепло разлилось по каждой клетке внутри неё, жжение рассеялось до такого всепоглощающего удовольствия, что она закрыла глаза. Она хихикнула от сопутствующего головокружения, её голова закружилась, как будто она выпила бутылку спиртного.