Труд Мелани и Вайнштейна был проигнорирован академическими экономистами, но зависимость рынков от пути была с тех пор заново открыта большим числом физиков, которые нашли естественным применение к ней калибровочных теорий[194]. Невозможно узнать, сколько хедж-фондов делают деньги, открывая арбитражные возможности через измерение кривизны — то есть, через зависимость от пути, которая в неоклассической экономике предполагается несуществующей — но это, несомненно, происходит.
Зависящий от пути рынок это одна из систем, где время на самом деле имеет значение. Как неоклассическая экономическая теория обходится с фактом, что в реальности рынки эволюционируют во времени в ответ на изменения технологий и предпочтений, постоянно открывают возможности делать деньги, существование которых не предполагается возможным в ее моделях? Неоклассические экономисты трактуют время, абстрагируясь от него подальше. В неоклассической модели вы как потребитель представляетесь как функция полезности. Это математическая функция, задающая число для каждой возможной комбинации товаров и услуг, которая может быть приобретена в экономике, в которой вы живете. Это гигантский набор, но — привет! — это математика, так что продолжаем. Идея в том, что чем большую полезность для вас имеет набор товаров и услуг, тем больше из них вы захотите купить. Модели далее предполагают, что вы покупаете пакет товаров и услуг, который максимизирует ваше желание, как это измеряется вашей функцией полезности, задавая ограничение в виде того, сколько вы можете себе позволить.
Как насчет времени? Идея в том, что список товаров и услуг включает все товары и услуги, которые вы можете захотеть купить на протяжении всей вашей жизни. Так что налагаемое ограничение бюджета превышает доход всей вашей жизни. Теперь это явный абсурд; как люди могут знать, что они захотят или что им потребуется через десять лет от сего момента, или какой будет их доход за всю жизнь? Модели обходятся с такими непредвиденными обстоятельствами — факт, что в течение жизни каждый сталкивается с мириадами непредсказуемых обстоятельств, — сваливая их в кучу в список товаров и услуг. Так что, они предполагают, что в любой момент времени и для любой ситуации, которая может возникнуть, имеется определенная цена для каждого возможного набора товаров и услуг — даже на десятилетия в будущем. Скажем, это цена не только для Форда Мустанг, но и для Форда Мустанг в 2020 при любых непредвиденных обстоятельствах. Модели также предполагают не только, что все товары и услуги, которые мы можем купить сейчас, оценены совершенным образом в точке равновесия, но и что каждая будущая цена любого набора товаров и услуг при любых непредвиденных обстоятельствах также определена совершенным образом. Более того, они предполагают, что имеется настолько много инвесторов с таким разнообразием взглядов, что они полностью охватывают все пространство возможных непредвиденных обстоятельств и позиций, — тогда как исследования реальных рынков показали, что большая часть трейдеров занимает только малую часть возможных позиций[195].
То, что неоклассические экономические модели заходят так абсурдно далеко к абстрактному времени и непредвиденным обстоятельствам, только показывает, насколько центральной является проблема времени. Имеется сильная, если не общепризнанная, притягательность теорий, в которых время не играет роли — наверное, потому, что они дают теоретикам смысл обитания во вневременных сферах чистой истины, рядом с которыми бледнеют время и случайность реального мира.
Мы живем в мире, в котором невозможно предвидеть большинство случайностей, которые будут возникать. Ни политический контекст, ни изобретения, ни мода, ни погода, ни климат не могут быть точно определены заранее. В реальном мире нет возможности работать с абстрактным пространством всех случайностей, которое может эволюционировать. Чтобы делать реальную экономику без мифологических элементов, мы нуждаемся в теоретической схеме, в которой время реально и будущее не предопределено заранее, даже в принципе. Только в таком теоретическом контексте могут иметь смысл полные пределы нашей силы для конструирования нашего будущего.
194
Идеи Мелани и Вайнштейна побудили Самуэля Вазгуеза, тогда постдока Института Периметра, измерить зависимость от пути в реальных рыночных данных. То, что он сделал, было невозможным и еретическим в рамках неоклассической экономической теории, но это было в реальных данных, показывающих, что существование фондов с успешной стратегией лонг-шорт арбитража подтверждает, что на самом деле имеется кривизна, а следовательно, зависимость от пути на рынке. Samuel E. Vazguez & Simon Farinelli, «Gauge Invariance, Geometry and Arbitrage» «Калибровочная Инвариантность, Геометрия и Арбитраж», (2009).
195
Vince Darley & Alexander V. Outkin,