Дозорный из Лунной Империи по имени Лао Чэн сидел на верхушке высокого дерева и наблюдал за обстановкой в лагере противника через Хрустальную Каплю. Этот драгоценный артефакт был вверен ему лично командующим армии, который в свою очередь получил ее из рук самого императора. Между ним и лагерем пролегали десятки тысячи метров, но когда он смотрел через Хрустальную Каплю, это расстояние как будто бы исчезало, и он видел все, словно находится там.
Этот артефакт стоил столько, сколько Лао Чэн не заработает за всю жизнь. Он здесь один, никто за ним не следит. Он легко мог сбежать, растворившись в ночи.
Но командующий был не так глуп. Он знал, кому доверить Хрустальную Каплю. Сын Лао Чэн, так же как и его отец, служит империи, и он сейчас находится здесь. Сбежит, и сына казнят. А если Лунная Империя победит, то по возвращении его жену и двух дочерей, как семью предателя, постигнет та же судьба.
Будь на его месте кто-то другой, даже такая мера предосторожности могла бы оказаться не эффективной. Все-таки это слишком большое искушение. А семью всегда можно новую завести. И не одну, а взять сразу двух или трех любовниц, гораздо красивее и моложе, которые нарожают ему еще много сыновей и дочерей.
Лао Чэна вначале посещали подобные мысли. Он подолгу рассматривал Хрустальную Каплю, представляя себе, как может измениться его жизнь. Как он разбогатеет, как будет жить в роскоши. Как будет приятно увидеть наконец зависть в чужих глазах, а не насмешку и призрение.
И все бы ничего, если бы он не слишком сильно любил свою жену и детей. Если бы не ребенок сына, который со дня на день должен родиться. И если бы от одной мысли о предательстве ему не становилось противно. Это его родина. Здесь родились его предки, родился он, и родились его наследники. Это то, что он поклялся защищать — свое прошлое и свое будущее.
Так что вскоре Лао Чэн запретил себе думать об этом. Пускай он едва сводит концы с концами. Пускай нет денег, чтобы починить старый дом. Пускай дочери сетуют, что из-за его низкого положения не могут найти себе достойных мужей. Пускай жена молчит, но смотрит с укором.
Сегодняшняя ночь ничем не отличалась от двух предыдущих. В лагере королевств все было тихо. Многие воины спали, а оставшиеся сидели у костров и занимались обычными делами: одни пили вино, другие точили оружие, третьи перевязывали раны. Ничего подозрительного.
Под осенними порывами холодного ветра закачались деревья, издавая скрипучие звуки. Как вдруг среди этого скрипа Лао Чэн услышал рычание. Он подумал, что это могут быть волки. Запах крови притягивал хищников. Но затем раздались стоны и хрипы. А это уже не звери. И их становилось все больше.
Он посмотрел вниз, однако разглядеть что-либо мешали ветки и не хватало лунного света. И тогда Лао Чэн использовал Хрустальную Слезу.
Мимо дерева прошел человек. Он был невысокого роста, худой, ходил сгорбившись, и не было видно лица из-за спутавшихся длинных волос. На нем не было никакой одежды, кроме грязной набедренной повязки.
Этот человек прошел и появился следующий. На этот раз это была женщина. Такая же сгорбившаяся, так же не видно лица, и такая же голая.
Они шли и шли. Рычали, сопели, кряхтели. Кто-то голый, на ком-то рваная одежда. Лао Чэн не понимал, что происходит. Кто они? Кто эти люди? Откуда и зачем они пришли? Почему в таком виде? Но все они двигались в одном направлении — к лагерю Лунной Империи. И как дозорный, он должен был их предупредить.
Лао Чэн достал из набедренной сумки костяной изогнутый рог, поднес его к губам и, набрав полные воздуха легкие, задул в него. Протяжный воющий звук пронесся по окрестностям.
В тот же момент проходящие под ним люди резко остановились. Они подняли головы и посмотрели вверх.
Теперь можно было увидеть их лица. Зрачки мутного белого цвета, как у слепого. Кожа на щеках скукожилась, образуя складки, и ороговела. Губы черные и черная вязкая масса вытекает изо рта.
Это лицо вселяло ужас в сердца живых. Это лицо принадлежало мертвецу. Ожившему трупу.
После подачи сигнала лагерь империи пришел в движение. Затрубили горны, забегали воины. И шум, произведенный ими, растормошил лагерь объединенных королевств. В один миг тихая ночь над Великими Равнинами наполнилась криками и громкими звуками.
А виновник этого Лао Чэн в это время находился уже не на дереве, а лежал под ним. Его грудь была разорвана. Ребра торчали в разные стороны. Сердце еще слабо билось, когда грязная тощая рука схватила его и быстрым резким движением вырвала из грудины, разрывая артерии и вены.