Звали этого молодого человека Мин Ран, и он мог себе позволить быть высокомерным, поскольку являлся вторым сыном мастера клана. Его талант был бесспорно высок и лишь немного уступал Чи Ран — таланту номер один среди юниоров не только клана Ран, но и всего города Ясных Холмов, внучке второго старейшины, его невесте. В будущем именно Мин Рану, а не его старшему брату, прочили место отца.
В последнее время главной темой для обсуждения у них стал Шин. Никто из них не питал к нему добрых чувств. Он и до этого им не нравился. Был как бельмо на глазу, позором элитных семей. И теперь, когда семья Шина лишилась своего положения, когда он больше не входит в число избранных, каждый из них хотел провести с ним тренировочный бой и указать на его место. А кое-кто особенно рьяно.
— Прошло уже три дня, а его все нет, — с досадой выпалил Пуонг Ран, племенник пятого старейшины.
— Не волнуйся, рано или поздно он выйдет, — успокоила его Мин Ран.
Мин Ран знал причину его ненависти. Кьюнг-Сун Ран, которую он вожделел из-за красоты и прелестной сладострастной фигуры, была невестой Шина. Раньше он ничего не мог с этим поделать. Но теперь, когда восьмой старейшина мертв, если он прилюдно унизит Шина, разобьет в пух и прах в тренировочном поединке, Кьюнг-Сун сразу побежит просить отца разорвать их брачный договор.
Все знали, что она не планировала выходить замуж за этого бездаря. Ей был нужен только повод, а уж отец, который души в ней не чает, рано или поздно сдаться. И тогда у него появится шанс. Которым он непременно воспользуется.
— И все-таки я тебя не понимаю, младший Пуонг. Зачем тебе Кьюнг-Сун? Спору нет, она красива, да и талант третьего низкого ранга не так плох. Но она ведь из обычной семьи. Восьмой старейшина заключил брачный договоров с ее отцом лишь потому, что его дед когда-то спас ему жизнь. Он сделал великое одолжение их семье. Но сейчас они даже больше подходят друг другу чем раньше. Уступи ему, не будь безрассуден.
Тем, кто сказал это, был внук первого старейшины, Ким Ран. Его статус из всех присутствующих уступал лишь Мин Рану, однако в силу возраста он был сильнее него. К своим семнадцати годам он достиг Земной области шестой ступени истинной сущности и Земной области четвертой ступени телесной сущности. Это был выдающийся результат. От него ожидали победы в предстоящем турнире трех кланов.
— Я…, — заговорил было Пуонг Ран, но неожиданно онемел. Однако он быстро взял себя в руки, сжал кулаки, и злобно прошипел: — Так он все это время был здесь.
— Кто? — услышав его, Ким Ран не сразу понял, о чем он говорит. Проследив за взглядом, он воскликнул: — Надо же, это Шин!
Все как один повернули головы в его сторону.
Я как раз закончил распутывать четвертую нить и собирался браться за пятую, как вдруг почувствовал сильную всасывающую силу и остановился. Высвободив сознание из тела, я открыл глаза и вернулся в мир массива. Там же, где пропала, появилась трещина, и сейчас она стремительно расширялась.
Это значило, что камень природной энергии вот-вот разрушился, и меня выкинет из массива. Не дожидаясь этого момента, я встал и шагнул в нее.
Пройдя через завесу, я вернулся на тренировочное поле и нисколько не удивился, обнаружив там сотни молодых практиков.
У постамента массива стояла девочка лет одиннадцати с длинными каштановыми волосами, заплетенными в тонкие косы и перевязанные красными ленточками. Она смотрела на меня широко открытыми глазами и не моргала. Как будто призрака увидела.
— Привет, — спускаясь по ступенькам, я дружелюбно ей улыбнулся.
Она не ответила. Я спрятал улыбку и прошел мимо.
Каждый, кто попадался мне на пути, смотрел на меня подобным образом. И никто, ни одна живая душа со мной не поздоровалась. Хотя бы кивком.
— Ну и ладно, — выбросил я это из головы.
Я почти дошел до обелиска, собираясь проверить результат первой тренировки, когда звонкий мальчишечий голос внезапно окликнул меня:
— Шин, постой.
Я обернулся, увидев перед собой парня примерно моего возраста со щеками, усыпанными веснушками, и короткими рыжими волосами. На лице у него играла широкая улыбка, на вид сама дружелюбность. Но хоть он это и скрывал, я разглядел его истинный взгляд. Взгляд, пропитанный злобой.