Я сделала глоток пряно-тыквенного латте и уставилась на озеро Мичиган, которое расположилось напротив меня, ветер с озера кусался и освежал. У него был такой запах, какого я никогда прежде не чувствовала. Мне надо было что-то сохранить, как только я купила несколько новых масел и бутылочки из кобальтового стекла.
Прядь волос сбежала из моего беспорядочного пучка и покачивалась перед моим лицом. Рука дотянулась и заправила локон за ухо, и я улыбнулась, прежде чем посмотреть на него.
— Спасибо, — сказала я.
— Не за что, — ответил Ник.
Остальные, Сэм, Кас, Трев и Анна, ушли в поисках обеда. Я просто хотела посмотреть на озеро Мичиган немного подольше.
Приближалась осень, и деревья, растущие линией вдоль тротуара от парка к озеру, начали "плакать" цветами осени. Вдалеке от озера, окружающий мир пах смертью времен года и обещанием возрождения.
Это было уместно, учитывая моё собственное возрождение.
Я больше не была Элизабет, перепуганной девушкой, сумасшедшей девушкой. Я не была ею, но пока я не знаю кто я, и я никогда не пойму до тех пор, пока все частички памяти не соберутся вместе.
Я начала дрожать от холода, и Ник подвинулся ближе, обернув свою руку вокруг меня.В течение нескольких недель с того момента как мы покинули Трейдмэрр, он был милым и нежным, сохраняя дистанцию, когда он думал, что я в ней нуждаюсь, но сразу после этого, эмоциональная травма быстро возвращалась и нахождение в одиночестве казалось сдавливало мои рёбра до тех пор, пока я не начинала чувствовать себя, словно не могу дышать.
Он поцеловал меня несколько раз. И каждый раз, это заставляло меня испытывать головокружение и заставляло ухмыляться, словно дурочка. Анна сказала, что она никогда раньше не видела Ника таким счастливым. Я не знала разницу между счастливым Ником и несчастным Ником. Но я надеялся, что он останется именно таким, как он и был.
Словно прочитав мои мысли, Ник наклонился и поцеловал меня в макушку. Я приподнялась на цыпочки и накрыла его губы своими губами. Один поцелуй. Два поцелуя.
— Гораздо лучше, — сказала я.
Он улыбнулся.
— Ты на вкус как тыквенный пирог.
Я усмехнулась и подняла свою чашку кофе.
— Это по сезону.
— Полагаю, что так. Черный кофе лучше, с моей точки зрения.
Я позволила своему рту приоткрыться.
— Забери эти слова назад. Они практически являются богохульством в сезон пряно-тыквенного латте.
Его улыбка стала еще шире.
Неожиданно, всё о чем я могла думать так это вернуться в дом, где жили Ник и другие ребята, свернуться с ним под одеялами, и ощутить его тело, прижатое ко мне. Кому нужен был ужин? Мне не нужен.
Ник переместился и, схватив мою руку, запихнул обе наши руки в карман своего пальто.
— Как ты сегодня? Я только что понял, что не спрашивал ещё.
Он спрашивал каждый день.
Я пожала плечами.
— Лучше, чем вчера. Каждый день лечше, чем предыдущий.
Он кивнул.
— Хорошо.
— Мне бы очень хотелось, чтобы всё было иначе. Я хотела бы немного большей завершенности.
Выражение лица Ника стало жестким. Он знал, что я говорю о Райли. О мужчине — таракане (по словам Каса); не важно сколько раз группа выступала против него, он всегда, по всей видимости, оставался безнаказанным.
И если он зажал меня и мою мать и меня в тисках Подразделения один раз, он мог бы сделать это снова. Со мной или еще с кем-то другим.
Я ощущала этот постоянный страх в глубине своего сознания, вероятно, я никогда не смогу расслабиться, пока Райли не исчезнет навсегда. Анна говорит, что нормально. Все они ощущали себя подобно мне.
— Есть кое-что о чём я хотела бы тебя спросить, — начала я, отворачиваясь к озеру. Спрашивать о том, что я хотела бы спросить, казалось, как-то легче, если бы я не смотрела на Ника, на его встревоженные голубые глаза.
— Да? – уговаривал продолжить он.
— Почему ты спас меня той ночью в лесу?
Я много думала о той ночи. Ник позже рассказал мне, что он оказался в лесу, преследуя Хлою, так как ему приказали убить её. Он запросто мог оставить меня в лесу и продолжить своё задание. Или он мог рассказать о моём укрытии, и Подразделение вернуло бы меня обратно.
Ник размышлял несколько мгновений, и я терпеливо ждала его ответа.
— Я спас тебя, — сказал он, — потому что ты нуждалась в спасении.
Его челюсти сжались, и его глаза стали водянистыми. Я могла бы сказать, что было что-то ещё, что он хотел сказать, но некоторые факты остались недосказанными, то кем он был, и каким был его отец, и были ли они похожи или нет.