– Лейла?
Она посмотрела на женщину.
– Я знаю, где он. Он не двигается с места.
– Я не об этом тебя спрашивала.
Лейла слегка улыбнулась. Больше всего этой ночью ее удивила симпат – хотя теперь она с трудом могла дать Хекс подобное определение. Разум женщины был острым как бритва, тело сильным, подобно мужскому, но было в ней какое-то тепло, которое шло вразрез с другими чертами: она постоянно находилась рядом с Лейлой, словно мамен со своим дитя, заботливая и осторожная, как если бы знала, что все, что сейчас происходило, было чуждым и тревожным для Лейлы.
– Я в порядке.
– Нет, это не так.
Лейла переключила внимание на сигнал, что шел от ее крови в двух кварталах от них, и промолчала.
– Я уверена, что ты сама об этом знаешь, – тихо сказала Хекс. – Но ты действительно поступаешь правильно сейчас.
– Я знаю. Он меняет позицию.
– Да, я тоже это чувствую.
Внезапно, Лейла повернулась в сторону высокого, светящегося маяка на западе: самого высокого небоскреба в городе. Она сосредоточилась на моргающих огнях, белых и красных, ей казалось, она видит, как он стоит в порывах холодного ветра на самой вершине, словно застолбив свои претензии на город.
– Думаешь, он есть зло? – хрипло спросила она. – В смысле, ты же можешь чувствовать его эмоции, не так ли?
– В какой-то мере да.
– Так... он есть зло?
Женщина долго и медленно выдохнула, как будто сожалела о том, чем ей сейчас придется поделиться.
– Он – едва ли хороший выбор, Лейла. Ни для тебя, ни для любой другой женщины – и не только из-за Рофа. Есть в Коре что-то зловещее.
– То есть душа у него темная.
– Чтобы это понять, читать его эмоции не обязательно. Достаточно вспомнить, что он сделал с твоим Королем.
– Да. Да, все верно.
От Куина к Кору. Потрясающий список выбранных ею мужчин…
– Он передвигается очень быстро, – торопливо произнесла Лейла. – Он дематериализовался.
– Наконец-то. Теперь постарайся сосредоточиться.
Лейла закрыла глаза и отгородилась от всех чувств, кроме инстинкта найти собственную кровь.
– Он движется на север.
Как и договаривались, они обе дематериализовались и приняли форму через милю, затем через пять, десять, потом еще десять... инстинкты Лейлы действовали в качестве компаса, который направлял их передвижения.
И что было важно – приближался рассвет, опасные блики в небе становилось все сильнее.
Заключительный шаг гонки пришелся на густой лес, примерно в миле-полторы от места, где Кор, наконец, остановился, и не двигался дальше.
– Я могу подвести тебя ближе, – тихо сказала Лейла.
– Он никуда не собирается?
– Нет.
– Тогда иди. Возвращайся домой прямо сейчас.
Лейла бросила прощальный взгляд в его направлении. Она знала, что надо уходить – но если она его чувствовала, значит и он, скорее всего, тоже ощущал ее присутствие. Конечно, они рассчитывали, что ему не хватит времени отреагировать на нее, а ее исчезновение в защищенное мисом место прервет след и окончательно загонит его в угол, не только не дав представления о ее местонахождении, но сбив его нюх настолько, что он направится в противоположную сторону, словно на свет, отраженный от поверхности зеркала.
Страх заставил ее сердце пропустить удар, и она держалась за это ощущение, признавая его более реальным, чем то время, когда они были вместе, когда он питался от нее.
– Лейла? Уходи!
Дева Дражайщая, сегодня ночью она подписала ему смертный приговор…
Нет, поправила она себя. Он сам это сделал. Если, конечно, именно там, где проживала Шайка Ублюдков, найдут винтовку… доказательство того, что Братья на его счет не ошибались, а, значит, Кор сам привел свой приговор в исполнение еще месяцы назад.
Она может и была проводником, но именно его действия станут тем электрическим разрядом, что остановит его сердце.
– Благодарю тебя за предоставленную мне возможность сделать благое дело, – сказала она Хекс. – Сейчас я возвращаюсь домой.
С этими словами, Лейла дематериализовалась из лощины в особняк, принимая форму в вестибюле в тот самый момент, когда утренний свет начал жечь глаза.
Не от слез же их так жгло. Нет, это были не слезы, это было лишь приближение рассвета.
Слезы, пролитые из-за этого мужчины, были бы... неуместны по слишком многим причинам.
***
– Нам пора идти, приятель.
Когда Куин заговорил с ним, Джон кивнул, но не двинулся с места. Стоя посреди кухни Велси, он испытывал своего рода культурный шок.
Шкафы были пусты. Кладовая тоже. Как и все ящики. Книжные полки над встроенным столом. Сам стол.
Шагая по кухне, он обошел стол в нише, вспоминая обеды, которые Велси на нем расставляла. Затем прошел вдоль высокого и длинного гранитного стола, представляя на нем тарелки с хлебом, накрытые кухонными полотенцами, разделочные доски с грудами нарезанных кубиками лука и грибов, банки с мукой, кувшины с рисом. Оказавшись возле плиты, он чуть не наклонился по привычке, чтобы вдохнуть аромат тушеного мяса, соуса для спагетти и горячего яблочного сидра.
– Джон?
Отвернувшись, он подошел к своему лучшему другу... а потом прошел мимо него в гостиную. Черт, здесь словно взорвалась бомба. Картины сняли, и на их месте были лишь латунные крючки, которые торчали из стен словно когти: все, что было в рамках, теперь оказалось в дальнем углу, произведения искусства лежали друг на друге, разделенные толстыми махровыми полотенцами.
Всю мебель сдвинули, рассортировав стулья, тумбочки, лампы… о Боже, лампы. Велси не нравилось потолочное освещение, поэтому в доме было около ста ламп различных форм и размеров.
То же самое с коврами. Она ненавидела полотнища, уложенные от стены до стены, поэтому лишь восточные ковры повсюду покрывали твердый пол из древесины и мрамора. Теперь же, как и все остальное, они были убраны – свернутые в огромные рулоны, стояли рядами вдоль стены гостиной.
Лучшую часть мебели и все произведения искусства перевезут в особняк – слуги уже пригнали для переезда арендованный в «U-Haul» грузовик. То, что останется, предложат Безопасному Месту, и, в случае, если оно не пригодится и там, отправят на благотворительность или в Армию Спасения.
Господи... даже после того, как они вчетвером проработали почти десять часов подряд, предстояло еще многое сделать. Однако этот первый большой толчок, казалось, стал наиболее важной частью.
Из ниоткуда, на его пути возник Тор, заставив резко остановиться.
– Хэй, сынок.
«О, привет».
Они хлопнули друг друга по ладоням и плечам. Каким же облегчением было снова оказаться на одной волне после стольких месяцев отчуждения. Тот факт, что Брат привел его сюда, чтобы заручиться его помощью, стал проявлением уважения, что удивляло и трогало до глубины души.
Опять же, как сказал Тор по дороге сюда, Велси принадлежала Джону ровно столько же, сколько и всем остальным.
– Кстати, я отослал Куина. Объяснил это смягчающими обстоятельствами – тем более что с тобой я.
Джон кивнул. Как бы он ни любил своего друга, он чувствовал, – будет лучше, если они с Тором побудут в доме одни, хотя бы недолго.
«Как все восприняли в Безопасном Месте?».
– Очень хорошо. Марисса была… – Тор откашлялся. – Знаешь, она прекрасная женщина.
«Да, это точно».
– Она была очень рада пожертвованиям.
«Ты отдал ей рубины?».
– Да.
Джон снова кивнул. Они с Тором перебрали то немногое из ювелирной коллекции Велси. Эти ожерелье, браслет и серьги – единственное, что представляло ценность. Все остальное было слишком личным: миниатюрные подвески, несколько пар сережек-колец, набор крошечных бриллиантовых шпилек. Все это они решили оставить себе.