- Вы были арестованы 15 сентября 1950-го года.
- Простите, я не расслышал - какого года?
- 50-го, - чётко повторил он.
1950-го?! Я бросил взгляд в анкету. Получается, что цифры «7-10-52» означают, что казнь произошла 10 июля 1952-го года! 52-го! Они что с ума посходили?! Моих родителей ещё на свете не было! Нет, это точно кошмар. Надо только сделать усилие над собой и проснуться. Так не бывает. Я с силой впился ногтями себе в ладонь, обожгла острая боль, показались маленькие капельки крови. Не помогло.
Постойте, может быть, это эксперимент? Мне пытались «промыть мозги», внушить, что я - другой человек. Загипнотизировали, чтобы я представлял себя в ином теле. Я откинулся на спинку стула, криво усмехнувшись.
- Дэвис, у вас ничего не вышло, - покачал я головой. - После пыток электротоком я все равно прекрасно помню, кто я такой, и какой сейчас год. Если это розыгрыш, то неудачный. Прекращайте ваш балаган и возвращайте меня домой. Моя жена наверняка волнуется. И мои коллеги - тоже. Повеселились и хватит!
Его глаза так широко раскрылись, словно он увидел приведение. Замер, вновь проведя рукой по губам, носу, лбу. Остановился на виске.
- Мистер Стэнли, вы хорошо себя чувствуете? - подобная заботливость сделала бы честь моей маме. - Впрочем, моя вина. Признаю. Я должен был это учесть. Надо было предварительно сделать психиатрическую экспертизу. Безусловно, такое не проходит бесследно.
- Дэвис! - я вскочил на ноги, наклонился над ним, заставив рефлекторно отшатнуться, как от броска ядовитой змеи. - Я сказал - хватит! Заканчивайте нести бред! Я все прекрасно понял! Я сейчас просто уйду отсюда! И вы меня не остановите!
Конвоиры в чёрной форме мгновенно возникли рядом, усадив на место, прижали плечи. Я услышал звон наручников, которые из-за пояса выхватил мрачный верзила с квадратным лицом и бычьей шеей.
- Не надо, - сделал быстрый жест адвокат. - Он успокоится сам. Хорошо, и кто вы такой?
Мне хотелось выпалить, что я - идиот! Полнейший, законченный кретин! Надо было принять условия игры, а потом просто сбежать. Наверняка за пределами этого мрачного места какой-нибудь российский посёлок, где проводят опыты эти странные люди.
Не дождавшись ответа, Дэвис аккуратно сложил папку в кейс, щёлкнул замком, подошёл ко мне.
- Вас переведут в другую камеру. С вами побеседует психолог. Вы не будете возражать?
- А у меня есть выбор? - хмуро буркнул я.
- Безусловно. Вы можете отказаться. Это ваше полное право, - он был удивительно вежлив, без намёка на попытку надавить на меня. В тоне сквозило сожаление. - Не уверен, что это поможет нам выиграть дело. Жаль, очень жаль, что так произошло. Впрочем, я должен был догадаться заранее, - закончил он печально.
Конвоиры провели меня по длинному узкому коридору, с одной стороны шли высокие окна, из которых просматривался вид на залив, с другой - тянулся длинный ряд камер, закрытый решётками. Мы оказались в помещении с высокими потолками и уходящими в немыслимую даль двумя этажами камер, вызывающие в памяти один из уровней классической игры Half-Life2, в которую я так любил играть раньше.
Около одной из камер охранники остановились, подождали, когда автоматически отъедет решётка и подтолкнули меня внутрь. Крошечное помещение метр на два, где с трудом умещалась аккуратно застеленная серым пледом койка с металлической спинкой, унитаз и столик. В стенку была встроена маленькая раковина.
Я без сил упал на койку и задумался. Черт возьми, что со мной произошло? На ум пришёл секретный проект «МК Ультра», который проводило ЦРУ в 50-е годы прошлого века. Манипулирование сознанием человека. С помощью пыток, электротока, химических веществ человека погружали в коматозное состояние, стирали полностью память, внушали, что он - совершенно другая личность. Но я-то прекрасно помню, кто я такой.
Каким образом, черт возьми, я мог оказаться в американской тюрьме? Я не смог сомкнуть глаз, ворочаясь на жёсткой койке. Вставал, вслушиваясь в мерные шаги охранников. Вновь ложился, вглядываясь в темнеющий над головой потолок. Душу постепенно заполняло глухое, безнадёжное отчаянье.
Жутко завывающая сирена вырвала меня из тяжёлой дрёмы, которой я забылся под утро. Вместе с другими заключёнными меня привели в огромный зал, уставленный ровными рядами деревянных столов и табуреток, прибитых к полу. Оконные проёмы, как в зале ожидания на вокзале, из-за частых решёток плохо пропускали дневной свет. У стойки с раздающими в белых халатах я получил еду, но даже не притронулся к ней.
После завтрака конвоиры повели меня вновь по длинному коридору, и ввели в комнату, где стоял письменный стол с полированной столешницей, пара кресел, обитых мягкой темно-коричневой кожей, выкрашенные охрой стены с несколькими акварелями в простых рамках.