- Тебя в клинику отвезти?
- Не знаю. Наверно, лучше в полицейский участок заехать, вместе с вами.
- Не собираюсь туда ехать, - жёстко сказал Франко, как отрезал, в салонном зеркале зло сверкнули его глаза.
- Время потеряем. Моретти может уничтожить все улики, если мы не сообщим полиции.
Я не стал уточнять про лабораторию, где наблюдал мерзкое шоу с участием оборотня. Почему-то решил, что ни Франко, ни Лиз не воспримут мои слова всерьёз. Но меня больше всего интересовала именно лаборатория, а не кинднепинг.
- Дядя Карло и так вывернется из всех неприятностей. Главное, доставить Лиз ее старику. А там, пусть он сам решает - обращаться к копам или нет. Только, Лиз... Слышишь? Надо позвонить твоему дяде. Иначе, как только мы пересечем границы его владения, мою тачку превратят в решето. Вместе с содержимым.
- Я позвоню дяде, предупрежу, и нас пропустят, - с заднего сидения послышался мягкий голосок Лиз. - Обещаю.
Она положила руки на плечи Франко, нежно погладила, едва заметно. Но этого было достаточно, чтобы ревность вновь вцепилась острыми зубами в сердце.
- О’кей, малышка, - сказал Франко просто. - Когда найдем подходящий телефон, я дам тебе знать.
В голосе Франко я не услышал даже намека на иронию, но воспринял слова, как издёвку - вокруг простиралась, если не пустыня, то нечто, похожее на прерию. Или степь. Так и хотелось заголосить: «степь, да степь кругом, путь далек лежит».
Шор-роад перешла в Пэлхем-Бридж-роад, о чем я прочел на грязно-белом, с разводами ржавчины, щите рядом с дорогой. Въехали на разводной мост через медленно несущую свои сине-стальные воды реку Хатчинсон. Низкие берега скрывал густой лес, расцвеченный золотом и багрянцем. И сердце сжалось в ностальгической тоске - это напомнило мост через канал имени Москвы, по которому я раньше ездил на работу в редакцию.
- Странно, что Рэндольф не стал нас преследовать, - вырвалось у меня. - И чего он к тебе привязался?
- Вряд ли ко мне, - отозвался Франко, выпустив задумчиво облачко сизого дыма. - Скорее всего, ему Моретти приказал.
- Тогда чего же он один приехал? Неужели думал, что эта хреновина, которую он нацепил на колесо твой тачки, нас бы остановила? В сущности, мы могли уехать и на такси, - ляпнул я и осекся.
- И как бы ты его вызвал там? - усмехнулся Франко. - Ничего, я домчу вас без проблем.
Не мог понять, почему капитан Рэндольф, продавшись Моретти, преследовал Франко. Что за странные отношения в этой итальянской семье? Всегда считал, что итальянцы - народ, ценящий семейные узы, как никакой другой. Ведь даже «мафия» первоначально имела значение «семья».
Вскоре после моста дорога раздвоилась, и Франко почему-то свернул на однополосный (о чём было написано на знаке - one-way) разбитый вусмерть проезд, проходящий по парку Пэлхэм Бэй. «Форд» ощутимо запрыгал на колдобинах, а паутина трещин и проломы в покрытии стали живо напоминать последствия землетрясения. Поймал себя на мысли, что американские дороги ничем не лучше российских. Впрочем, эта радость была временной и мнимой. Знал, когда в следующем году к власти придёт новый президент Эйзенхауэр, он так рьяно займется дорожной сетью, что вскоре американские автобаны станут не отличимыми от германских, которые произвели на будущего президента, а в ту бытность генерала, такое сильное впечатление. А наши российские даже в двадцать первом веке будут выглядеть так, словно их бомбят каждый день.
Франко притормозил рядом с полем ровно постриженной травы. В центре на краю прямоугольной площадки возвышалась величественная белая колонна, с капителью, украшенной пышным декором. Венчала её позолоченная фигура в античном стиле, с крыльями. Антонелли постоял рядом с машиной, потом перекрестился и вновь сел за руль. Стал грустен, ушёл в себя. И огонёк его сигареты, зажатой между пальцами левой руки, погас. У меня пропало желание расспрашивать его об отношениях между ним и его дядей.
- Редко я приезжаю сюда, - обронил Франко, будто бы себе под нос.
- А что это за мемориал? - поинтересовался я.
- Посвящен погибшим в Первую мировую войну жителям Бронкса, - подала голос Лиз, пока Франко молчал, погруженный в свои мысли.
- Мой дед воевал, - отозвался Франко, и голос его задрожал, будто итальянец пытался сдержать слёзы. - Приехал он в Штаты в конце того века, в 1895-м. Прошёл все круги ада, пытаясь выжить. С итальянцами обращались тогда, как с рабами, со скотом. Да и сейчас не лучше. Обосновался здесь, в Бронксе. Потом в 1914-м пошёл служить на флот, уже считая себя настоящим американцем. После войны вернулся домой с медалью Почёта. Гордился очень этой наградой. Ещё бы. Дают её только за особое мужество, подвиг. Купил на окраине бар, маленький. Раскрутился. Ну а потом...