Наконец, мы остановились. В открытую дверь хлынул ярко-белый свет и воздух, пропитанный запахом водорослей, и речной воды. У меня сердце замерло, когда я выпрыгнул из машины. Мы вновь оказались на пирсе, но теперь там покачивалась большой бело-синий катер с выступающей из палубы застеклённой рубкой. На носу белой краской было выведено - «Police New York City”. Волосы шевельнулись у меня на затылке и противно взмокли ладони - я понял, куда нас собрались везти. Беспомощно оглянулся по сторонам, как загнанный зверь, но откуда ждать подмоги теперь? Антонелли в наручниках, Лиз безучастна, покорилась судьбе, смирилась. Как мне сбежать? Как?
Конвоиры согнали нас на палубу. Один из них грубо толкнул меня в спину к деревянной скамейке, о которую я едва не споткнулся. Но, сделав короткий шажок по качающейся из стороны в сторону тверди, я опустился на жёсткое сидение. Рядом со мной примостилась Лиз. А Франко усадили напротив. И тут же конвоиры зажали его с боков, будто опасались, что даже в наручниках он попытается сбежать.
Громко и резко застучал мотор, перешёл в рёв дикого зверя. И, сделав крутой разворот, катер помчался, подскакивая на волнах. Ледяная волна обрушивалась на палубу, обдавая мириадами ледяных брызг.
Рыхлой зелёной стеной, едва тронутой золотистым пожаром осени, вырос перед нами остров Хаклберри. Катер остановился у причала, где уже качалось несколько моторных лодок. А на берегу вверх дном лежала изувеченная выстрелами «Принцесса Лилит».
Я передёрнулся - навстречу вышел сам Карло Моретти. Но теперь на лице босса мафии светилась только брезгливость и высокомерие. Остановился чуть поодаль, сложив руки на груди, наблюдая, как копы, а теперь я понял, что это были переодетые бандиты - выталкивают нас на дощатый причал.
- Ну, что, Стэнли, - проронил он таким ледяным голосом, что, казалось, он сможет им заморозить всё вокруг на километр. - Я тебя предупреждал.
Перевёл взгляд на избитого Франко, подошёл ближе и похлопал его по щеке, снисходительно, почти по-дружески. Но итальянец дёрнулся в сторону и на лице появилась гримаса отвращения.
- Отведите их! - приказал Моретти.
Так и не сказав куда, развернулся на носках, и зашагал в сторону особняка, держа как-то по-особенному прямо спину.
Как я ненавидел этого лощёного ублюдка, как хотелось задушить его своими руками. И пока нас вели по парку, между кроваво-красных кленов, тронутых золотом вязов, белокаменной часовни, я вспоминал все виды жутких пыток, которым хотел подвергнуть эту мразь, представлял, как Моретти корчится от боли в руках палача. Но всё эти фантазии не могли мне помочь.
И вот опять этот длинный узкий коридор, с окном во всю стену, за которой каменный мешок для проведения жутких экспериментов.
С кривой ухмылкой, застывшей в уголках тонкогубого рта, подошёл Вонг со стеклянным шприцем. Резкий и болезненный укол заставил поморщиться. Судорога прошла по телу. Два бандита заломили мне руки и втолкнули в помещение, на кафельной плитке которой остались пятна крови убитых жертв.
Нет, я не обращусь в зверя. Нет. Надо держаться, обязательно держаться. Но мучительная боль, резь скрутила тело. Я упал на пол, трясясь, как эпилептик. Перед глазами повисла мутная кровавая пелена. Когда она рассеялась, я увидел несколько ослепительно ярких, режущих глаза, пятен. Они раздражали, бесили меня. Хотелось кинуться на них, разорвать на мелкие клочки. Я прыгнул, и острая боль пронзила бок, грудь, горло. С рычанием впился зубами прямо в то место, откуда исходила боль. Что-то горячее плеснуло в меня, залило на миг глаза. Чувствуя чудовищную силу в мышцах, немыслимую нечеловеческую мощь, я с размаху располосовал зубами податливую плоть. И ликование охватило меня, радость победы над кем-то кто так сильно раздражал, бесил меня.
В голове запульсировало, словно какое-то существо просилось наружу, расталкивая мозги своими лапками с острыми коготками. Перед глазами затрепетала чёрная кисея с ослепительно вспыхивающими искрами. Но она стала тускнеть, расползаться. Сквозь неё проступили стены, отделанные голубоватой плиткой, грязный пол.
Озираясь по сторонам, я сидел на полу, содрогаясь от бьющей меня дрожи. И горький какой-то металлический запах противно бил в нос.