На следующий день, в воскресенье, ко мне заявился нежданный гость. Вернее, гостья. Встречи посетителей с зэками проходили в небольшом помещении, напоминающем зал ожидания провинциального вокзала. Кирпичные, оштукатуренные в грязно-белый цвет стены. Перегороженные деревянными отполированными перилами сектора с короткими скамейками друг против друга.
Миновав охранника в чёрной форме у дверей, я окунулся в монотонный, негромкий гул разговоров. К каждому зэку могло прийти несколько человек, два-три максимум. Никаких решёток, внутренних телефонов, как обычно показывают в фильмах о тюрьмах.
Оглядев помещение, сразу понял, что это она. Стэнли мог полюбить только такую девушку, выглядевшую здесь также нелепо, как ландыш, выросший на помойке. Сердце подпрыгнуло в груди, замерло, чтобы забиться у горла, шумно отдаваясь в висках. Присев на скамейку напротив, погрузился в чуть заметный аромат хвои, цитрусов и свежего морского ветра. Она улыбнулась, показав маленькие зубки с чуть выступающими передними резцами, что придало ей особое очарование несовершенства. Нежный овал лица, словно мягкой кистью обведённые скулы, жёстко уложенные вокруг чистого лба локоны, курносый носик. Особенно приковывали взгляд огромные, яркие глаза. От зрачка расходились пульсирующие лучи небесной лазури, чтобы раствориться в краях мягкой бирюзы. Темно-серое платье закрывало её до шеи, но не могло скрыть грациозного до беззащитной хрупкости фарфоровой статуэтки силуэта, соблазнительной груди.
Она протянула маленькую ручку, которую я прижал к своей щеке, поцеловал пальчики. Не выдержав, стал так страстно целовать, что её глаза заполнились до краёв жалостью и печалью.
- Дорогой, не надо, - не вырывая руку, хотя чувствовала себя неудобно, она предприняла попытку ласково успокоить меня. - Прости, что не пришла сразу. Была очень занята.
Погладила меня по голове, вглядываясь в лицо, и добавила с чистой открытой улыбкой, что сделало её похожей на мадонну, которая молится за грешника:
- Я получила развод у Джефри, мы теперь можем пожениться.
- Лиз, ты серьёзно? Или шутишь? - в любой другой момент я бы рассмеялся. Но сейчас ощущал лишь растерянность. - Как ты представляешь нашу семейную жизнь?
Она так снисходительно взглянула на меня, словно я маленький мальчик, сморозивший глупость.
- Здесь есть помещение. Я буду приходить по воскресеньям, - объяснила она спокойно, словно давно все решила.
На миг я гордо ощутил себя декабристом на каторге, к которому пришла на свидание жена-дворянка. Но когда торжественные фанфары утихли в голове, я трезво оценил, что принимать это предложение совершенно немыслимо. Мы будем заниматься любовью в клетке, сделаю ей ребёнка. Она будет растить одна, а я буду сидеть в тюрьме? Невероятная глупость. Очаровательная девушка, убивающая молодость на бывшего «проклятого». Хотя, за эти несколько месяцев я так изголодался по женскому телу, что готов был пойти на любое преступление, только, чтобы удовлетворить сжигающее желание зверя, наконец заполучившего самку. Я не знал, как сказать нет. Обидеть, задеть до глубины души, когда она пожертвовала тихой, размеренной жизнью, бросив мужа? Сказать - да, я согласен? Я потёр рукой по лицу, повисла пауза, я лихорадочно перебирал в памяти все варианты отказа. И ни один не подходил к ситуации. Хорошо, что мне не пришло в голову ляпнуть, что я женат. Изменяла мне Милана или нет, уже не имело значения.
- Лиз, давай ещё раз все взвесим и подумаем, - выдавил я, наконец, от напряжения у меня выступили слезы.
На самом деле мне хотелось взвыть, как волк-оборотень на полную луну, грызть полированные поручни, броситься на охранника, чтобы он застрелил меня. Лишь бы унять накопившееся чувство безысходной чудовищной тоски, которую я сдерживал, словно пар под давлением в котле, а нежная ручка Лиз так неосторожно приоткрыла клапан.
Но тут же нахлынул стыд, я сжался в комок, машинально оглядев зал свиданий. Охранник также равнодушно стоял у дверей. Сзади нас сухонький седой старичок тихо втолковывал что-то тощему, нескладному парню с торчащими вихрами. Немолодая пара, мужчина в старомодном потрёпанном костюме и женщина в жакете, совершенно неподходящей для этого места элегантной маленькой шляпке выслушивали коренастого давно небритого мужчину с таким вниманием, словно они сидели где-то в кафе под звёздами и обсуждали вселенские проблемы.