Хотя я попал на электрический стул в Синг Синг в начале мая, сейчас в Нью-Йорк пришла осень, о которой так замечательно пел Фрэнк Синатра: «Осень в Нью-Йорке, почему ты очаровываешь меня с первого дня?» Пора увядания, словно умирающий художник в отчаянном порыве, выплеснула на деревья всю палитру красок от лимонно-кремового до цвета благородного старого золота, от огненно-алого до ржаво-коричневого. Прозрачный, чистый воздух, низкое лазурно-синее небо с лёгкой дымкой облаков. Я наслаждался покоем и свободой.
Лиз уже не покидала меня, переехав в клинику, защищая меня, как наседка своих птенцов. Я ловил себя на мысли, что все больше привязываюсь к этой милой, такой понимающей, заботливой девушке. Эти чувство отправляли лишь уколы совести, что изменяю Милане, прекрасно осознавая, что она не узнает о том, что у меня была невеста, которая появилась на свет за тридцать лет до моего рождения.
Кроме Лиз меня посещал Люк Стоун, с детским восторгом в глазах пересказывающий статьи, в которых превозносили до небес моё благородство, мужество, которое я проявил, жертвуя собой ради спасения жизни великого спортсмена, а также талант репортёра, позволивший даже находясь за решёткой раскрыть кровавое преступление. Не думаю, что это была правда хотя бы наполовину. Я старался пропускать хвалебные статьи о собственной персоне не из ложной скромности, просто знал, этим характеристикам грош цена.
Меня интересовала информация по процессу, который начался над Геддой Кронберг, на защиту которой бросились все ультраправые писаки. Они искали любую зацепку, чтобы отвести от неё подозрение в организации теракта.
Этого человека в безупречно сшитом тёмно-синем костюме, серо-стальном плаще и шляпе я приметил издалека, как только он возник на бетонном крыльце больницы, сразу сообразив, что это адвокат. Не знаю, почему мне пришла в голову эта мысль, но интуиция журналиста меня подводит редко. Незваный посетитель был незнаком мне, а поскольку работой Ричарда я был доволен, тут же решил, что это защитник Кронберг. Помощница обвинителя на процессе, миловидная шатенка с яркими глазами цвета зелёной мяты, уже приходила, лишь уточнив пару деталей.
Откинувшись на спинку скамейки, я достал сигареты, и закурил, вдыхая ароматный дым. Здесь, я пристрастился к «Лаки страйк», хотя раньше по старой студенческой привычке. курил только «Мальборо».
- Добрый день, мистер Стэнли, - обратился ко мне посетитель. - Меня зовут Рональд Андерсон, адвокат. Вот моя визитная карточка.
- Гедды Кронберг, я так понимаю, - стряхивая пепел на землю за скамейкой, сухо уточнил я.
Он провёл ладонью по идеально уложенным волосам с обильной сединой на висках, одобрительно усмехнувшись моей проницательности.
- Да, совершенно верно. Разрешите?
Он присел рядом, положив на колени темно-бордовую папку из дорогой кожи, с застёжкой.
- Зачем вы пришли? - довольно грубо поинтересовался я. - Я - свидетель обвинения.
- В сущности, я хотел лишь сказать, что защита не рассматривает вас, как реального свидетеля. Поскольку вы ничего не знаете об этом событии. Вы не участвовали в преступлении, никого не убивали. Все, что вы знаете, это предсмертная записка Меган Баррет.
- Вы хотите, чтобы я не выступал на процессе? - усмехнулся я.
- Это в ваших интересах, мистер Стэнли, - наклонив голову вбок, он вперил в меня взгляд грифа, замораживающий неприкрытой враждебностью.
Ричард предупреждал, что защита Кронберг приложит все усилия, чтобы надавить на меня и заставить отказаться от участия. Эти штуки со мной не пройдут.
- Вы ещё слишком слабы, мистер Стэнли, - продолжил Андерсон, эти слова звучали зловеще. - И физически и морально...
- Боже, какая забота, я тронут, - бросил я с невежливым сарказмом, точным и уверенным движением легко забросив окурок в урну в двух метрах от скамейки. - Я буду выступать на суде, мистер Андерсон, как бы вы не пытались на меня надавить, - добавил я, заложив руки за голову, с удовольствием потянулся.
- Надавить? Ну что вы! - Андерсон загадочно улыбнулся. - Вы думаете, мистер Стэнли, наша пресса сделала из вас Ланцелота, который смог отрубить голову дракону? Что избиратели на руках вас занесут в кабинет губернатора штата Нью-Йорк?
- Я не собираюсь баллотироваться в губернаторы, - ответил я совершенно искренне. - Мне это не нужно. Я не амбициозен. Все, что я хочу, чтобы восторжествовала справедливость.
- Мистер Стэнли, не думаю, что вы хотите, чтобы ваше безмятежное существование омрачилось воспроизведением неприятных фактов о вашей связи с гангстерами. Если это всплывёт на суде, вашей репутации будет нанесён серьёзный урон.