Хэнк поджидал меня, нетерпеливо барабаня по рулю красного кабриолета, напоминающего глазастую надувную лодку, украшенную спереди блестящим хромом. В глазах светилось озлобленное выражение хорька, который страстно желает укусить за задницу неповоротливого медведя, но знает, что ему не поздоровится и тот размажет его одним ударом. Июльское солнце, высушив небо до состояния светло-голубой кисеи, жарило вовсю, я подумал, что зря вырядился в костюм и галстук.
Мимо проносились лупоглазые машины округлых форм, словно они были из резины. Мода на автомобили размером с крейсер резких прямых линий «космического» дизайна в Америке наступит после запуска первого спутника в конце 50-х. Улица, засаженная редкими деревьями, просматривалась почти до горизонта. Я ещё раз поразился тому, что ни один дом не был огорожен двухметровым глухим бетонным забором или деревянным частоколом внушительных размеров, как это бывает в российских коттеджных посёлках. Только низкий изящный заборчик для проформы.
Рядом с нашим домом, в палисаднике молодая мамаша в домашнем платье и косынке возилась с ребёнком. На другой стороне улицы, в шезлонге, закрыв физиономию журналом, никого не стесняясь, храпела дама немаленьких размеров. Ни огорода, ни мало-мальских клумб. Аккуратно подстриженная травка и деревья.
Легко запрыгнув на переднее сидение, хотел залихватски бросить: «Трогай!», но тут же одёрнул себя, Хэнк мог окрыситься. Черт их знает этих американцев.
Он завёл мотор, молча погнав тачку по широкой дороге. Мимо проносились небольшие домики, сменяясь на двухэтажные магазинчики из красного кирпича. Мы въехали в город, и опять уткнулись в в задницы плотного ряда машин.
Хэнк свернул на другую улицу, более широкую, но здесь тоже всё свободное пространство заполняли машины, которые казались из-за своих старомодных «надувных» форм неповоротливыми, как танки. По широкому тротуару плотной толпой шли люди, мужчины в основном в деловых костюмах и шляпах. Женщины были одеты разнообразно и пестро. Я люблю этот стиль, женственный, широкая юбка колоколом, низкий лиф, подчёркивающий грудь. Иногда мне хочется прилюдно расстрелять модельеров, придумавших стиль унисекс.
Мои попытки запомнить маршрут опять оказались тщетными. За все время пути я не увидел ничего, кроме пары объявлений о парковке за 35 центов, двухцветных светофоров с табличками «one-way» (одностороннее движение) и указателей с названиями улиц, не блещущих фантазией - 5 AVE (5-я авеню), East 41 St. (Восточная 41-я улица). Ни одного биллборда с правилами дорожного движения (для каждого штата они разные). Ни одного дорожного знака или светофора для пешеходов.
Как турист я бывал в Нью-Йорке, в современном Нью-Йорке. Конечно, в первую очередь все вспоминают про «ярмарку тщеславия» - Манхеттен. Небоскрёбы - протыкающие облака башни (нью-йоркеры называют небоскрёбы - башнями) из камня, стекла и металла. Один из самых впечатляющих монументов в стиле ар-деко, увенчанный чешуйчатой крышей, напоминающей автомобильные шины, увековечил тщеславие владельцев автогиганта «Крайслер». Центр Рокфеллера в центре из двух десятков подобных башен, включающий не только великолепный концертный зал «Радио-сити холл», но огромную фигуру Атланта, держащего небесную сферу. Этот претенциозный памятник из бронзы размером с четырёхэтажный дом стал символом богачей, которые пытаются убедить человечество, что именно они держат весь мир на своих плечах. Таймс-сквер, украшенный переливающейся всеми цветами радуги неоновой рекламой так, что можно ослепнуть. Бесконечная лента Бродвея с аллей голливудских звёзд и «похоронной» экскурсией по злачным местам, где доброжелательный гид со счастливой улыбкой рассказывал в красках, где и каким образом представители богемы сводили счёты с жизнью.
И очарование Геральд-сквер весной - площади в виде крыльев бабочки с парком, утопающем в сливочно-белой пене цветущих вишнёвых деревьев, огромными механическими часами с установленными в овальной каменной нише бронзовыми фигурами богини мудрости и звонарей, бьющих в колокол. Ночная жизнь с самыми извращёнными удовольствиями, какие только можно представить. Не хватало только любимого занятия нью-йоркеров - казни через повешенье, которые проводились в центральном парке. Собиралась публика, вешали пару человек. Труп снимали с дерева и хоронили тут же. Детектив Рэндольф напомнил Антонелли как раз об этом.
Роскошные отели со швейцарами у входа, высокомерию которых позавидовали бы гвардейцы, несущие службу в Букингемском дворце. Оглушающий монотонный шум, который сливается в симфонию нескончаемого потока автомобилей, идущих людей, сирен полицейских машин, свистков швейцаров, вызывающих такси для гостей.