Господи! Ругдур припал к земле, схватившись руками за голову и забыв о волках. Неужели гневный ангел Ханмара, посланный самим… самим… Вардваном?
И в кого он целится своим копьем?
Задавшись этим вопросом, Ругдур решился приподнять голову и посмотреть, что же все-таки происходит.
Как раз в этот момент перед его глазами просвистело прямое древко – и острие копья вонзилось прямо в грудь одного из растерявшихся волков – того, что выл на луну. Брызнула кровь, чудовище взвыло на этот раз от боли, а двое других подхватили его горькую предсмертную арию и встали рядом, будто пытаясь защитить собрата…
Странно… Обычно каждый волк сам за себя.
Хотя разве это обычные волки?
Приблизившись, конь встал на дыбы и ударил передними копытами одного из гигантов, тот по-собачьи заскулил и попятился, поджав хвост. Всадник тем временем выхватил саблю и, когда вороной опустился на все четыре ноги, полоснул лезвием по морде последнего волка, того самого, который грозился оторвать голову Ругдуру.
Еще мгновение – и две огромные тени бросились прочь, на юг. Третий волк остался умирать… А поднявшийся рельм и подошедший к нему сатир стояли, широко распахнув глаза и до сих пор не веря во все происходящее.
Вороной развернулся к ним. Именно развернулся, сам. Ругдур готов был поклясться, что всадник не трогал поводьев! Только это он и понимал тогда – на большее же не был способен. Сердце заколотилось как бешенное. Хотелось крикнуть: «Смилуйся, Великий Вардван! Пощади!» - но слова не лезли из горла.
Всадник легко соскочил с коня. Но почему же он такой хрупкий и совсем невысокий? Почти как вумиан. «Гневный ангел» приблизился…
Рельм! Вернее, судя по одеянию, крихтайн. Ругдур сам не знал, обрадовался он или же разочаровался.
Просто крихтайн. Но верхом на лошади из Ханмара. И с горящими в темноте глазами.
Ругдур покрепче ухватился за меч, однако незнакомец спустил свою вуаль, приветливо улыбнулся и быстрым движением заткнул саблю за широкий пояс, мол, он рельму не враг.
- Ты кто? – по-прежнему настороженно спросил у него Ругдур, не собираясь так же быстро прятать оружие в ножны.
- Спасибо тебе, ты нам здорово помог, - вмешался Улдис, вытирая кровь, сочившуюся из глубокой царапины на щеке.
Крихтайн вновь улыбнулся.
- Всегда пожалуйста, господин сатир. – Обращение незнакомца очень польстило Низшему, который при этом гордо задрал подбородок. – А насчет твоего вопроса, рельм… Меня зовут Альдер, но вот кто я на самом деле… это сложно объяснить, ведь я сам не знаю. Честно. Даже мой мудрый учитель, наверное, не успел узнать.
Ругдур не удержался и прорычал сквозь стиснутые зубы.
- А это тебе зачем? – указал он на вуаль.
- Меня ищут другие крихтайны. А я прячусь. Просто не хочу, чтобы меня приволокли к Хакрису. Я ведь… служил в отряде князя Файлиса, но отступился от него в день аруманской ярмарки. Пошел на восток, на людей поглядеть. И не смотрите на меня так... Я купил себе копье и саблю, что еще нужно?
- Что еще нужно?! – поразился Улдис. – Да кто в здравом уме потащится в лапы этих дикарей? Мой спутник рассказывал мне о том, как они поступают с пленниками…
- Оставь его, сатир. Если парень ищет смерти, пусть идет. Ты, юноша, только скажи: кто этот…? – Ругдур кивнул в сторону умирающего волка и похолодел, не закончив вопроса: никакого волка он не увидел.
На обагренной кровью траве лежал вумианоподобный. Настоящий! Из груди его торчало копье крихтайна, и вороной с подозрением обнюхивал покинутое живым духом тело. У Улдиса вырвался сдавленный крик ужаса, зато на Альдера страшная картина как будто не произвела особого впечатления. Он спокойно подошел к убитому… существу и выдернул копье. Вернулся к собеседникам…
- Держи, рельм. Оно хорошее, крепкое. Тебе пригодится. Если вдруг еще раз не сможешь вовремя дотянуться до меча.
Даже не обидевшись на последнее замечание, Ругдур рассеяно принял копье из обманчиво маленьких и хрупких рук крихтайна.
- Что это? – тихо спросил он, имея в виду явно не то, что сжимал в кулаке.
- Учитель предсказал их появление, - странно начал Альдер. – Он называл их оборотнями. Они вумианоподобные и разумные, но могут обращаться в огромных волков, когда выходит луна. Эти существа пришли с востока, прямо как люди. Мы с моим вороным другом видели их следы, пока скакали сюда. Удивительные создания… Жаль, что однажды на них объявят настоящую охоту…
Он тяжело вздохнул и к удивлению рельма и сатира опустился на колени, закрыл глаза и сложил руки в молитве.
- Прости мне эту кровь, Великий Рунн, - шептали его губы.
Улдис и Ругдур переглянулись: этот крихтайн определенно не был похож на своих сородичей. Все трое молчали еще несколько минут после окончания покаяния.
- Слушай, Альдер, - наконец подал голос сатир. – Этот жеребец… Это тот самый, которого… мальчишка…
- Это Тенкиун, - Крихтайн погладил коня по носу. – Он принадлежит пришельцу из Фистаманда, у которого нет родинки на подбородке. Тенкиун – умница, нашел меня на пути в страну людей и целый день гарцевал вокруг, прежде чем я, недогадливый, наконец-то понял: он просит меня отправиться за Сильфарином и освободить его. Еще час мне понадобился, чтобы определить имена похитителей. Ну а место, куда они направляются, напросилось само собой.
«Ничего себе, недогадливый, - подумалось Ругдуру. – Он что, с этим Тенкиуном разговаривал?»
- У вас, друзья, кажется, та же цель, что и у нас с Тенкиуном, - продолжил Альдер. – Так что предлагаю вам объединить усилия.
Ругдур и Улдис снова переглянулись. Откуда он узнал? Странно это все. Но… как-никак, а лишние силы им в их маленьком отряде не повредят, если они собираются прокрасться в Заршег, а догнать Файлиса до его прибытия в столицу теперь вряд ли получится… К тому же они слегка заблудились. Крихтайн поможет.
А еще он спас их от волков и явно был не так прост, как могло показаться на первый взгляд.
- По рукам, - согласно кивнул Ругдур, наконец-то убирая меч и протягивая Альдеру руку.
Тот пожал широкую ладонь и долго не отпускал ее, как-то странно глядя в глаза рельму.
- Я искренне рад, Ругдур.
«А когда это я успел сказать ему свое имя?»
Мысль была смутной и равнодушной.
Глава 6
С первыми лучами рассвета за ними явились.
Сильфарина разбудил щелкающий звук повернувшегося в замке ключа. Протяжно, тоскливо, как будто с натужным стоном скрипнули дверные петли, и на пороге появились чьи-то стопы в легких сандалиях. Мальчик даже не нашел в себе сил поднять глаза и осмотреть всю фигуру – просто равнодушно наблюдал за тем, как ноги вошедшего приближаются к нему.
Приблизились, остановились… Крихтайн опустился на одно колено. Сильная рука резко и грубо схватила мальчика за торчащий на макушке хохолок темных волос, рванула вверх. Стиснув зубы от боли, Сильфарин с несвойственной ему дерзостью взглянул на тюремщика сквозь пелену навернувшихся слез. У того на лице читалось явное омерзение. И ненависть.
- Вставай, гаденыш! – Рука отпустила, и в ней остался клок волос, крихтайн поднялся.
Сильфарин локтем оттолкнулся от шершавого пола, пытаясь сесть, но сил было слишком мало, и он с тяжелым вдохом завалился на бок. В глазах потемнело от удара головой о каменную плиту. А тут еще острый носок сандалии ударил мальчика в живот, да так, что дыхание перехватило.
- Я сказал встать! – рявкнул крихтайн, и, не дождавшись исполнения приказа, стремительно нагнулся, схватил за шиворот, рывком поставил на ноги.
Сильфарин пошатнулся, почти жалобно взглянув вниз, на путы вокруг своих лодыжек. Только тогда тюремщик догадался, что они мешают пленнику крепко стоять на ногах, и кивнул одному из вошедших в темницу солдат:
- Развяжи.
Тот неуклюже присел, звякнув об пол лезвием заткнутой за пояс сабли, и завозился с умело сделанными узлами. Пока он там пыхтел, Сильфарин бросил взгляд на крохотное решетчатое окно: оно находилось где-то на уровне его глаз, но через него видна была усыпанная зернистым песком и гравием дорога – и маленький островок высохшей травы. Выходило, что половина темницы расположена ниже уровня земли. Потому и свет сюда почти не проникал, разве что совсем блеклые, совсем скупые лучи. И все же это было хоть что-то, это было так необходимо, так нужно – нужнее воздуха! И пленник жадно ловил взглядом тоненькие струи дневного света, пропуская через себя, чувствуя, как ноги наливаются пусть не большой, но силой, а в голове понемногу проясняется.