Комната, в которую они вошли, оказалась довольно широкой и темной из-за маленьких окон и погоды, но бра на стенах и огонь в камине давали яркий свет. Она была обставлена точно так же, как и маленькая гостиная в доме в Амстердаме; в ней было поразительное сочетание удобства и старины.
Профессор предложил Абигайль сесть в кресло возле камина, и Нина сразу же залезла к ней на колени. Боллингер вышел.
- Он пошел посмотреть на свои луковицы тюльпанов, - сказал профессор. Мой садовник, на месте которого работает Боллингер, живет здесь. Думаю, у них будет тема для разговора за чашкой кофе.
- Как они смогут разговаривать? Ваш садовник говорит по-английски?
- Да. Он был в Англии во время войны. Кроме того, оба они знают латинские названия всех цветов.
Мысль о том, что Боллингер настолько образован, никогда не приходила Абигайль в голову.
- Как интересно, Болли знает латинский! - в изумлении воскликнула она.
- Он очень умен по части садоводства, - ответил профессор, беря кофе из рук Джойк. - Я буду занят час или два. Я думаю, вы сможете развлечь себя? Сад довольно большой. Снег кончился. Нина может вылепить снеговика.
Абигайль подумала о своих дырявых ботинках, но согласилась пойти в сад, потому что Нине хотелось поиграть на улице. За домом была большая площадка и полно снега. Они вылепили прекрасного снеговика, а затем играли в снежки, и Нина устала.
- Пора домой, - строго сказала Абигайль. До обеда оставался еще целый час. Они сели у камина, Нина - на коленях у Абигайль, что-то напевая. Вернулся ван Вийкелен. Он слушал, как Нина поет, поблагодарил ее за прекрасное исполнение и предложил Абигайль выпить, а сам устроился в кресле рядом. Было очень приятно сидеть в теплой, уютной комнате. Абигайль медленными глотками пила херес, погруженная в свои мысли, и только голос профессора заставил ее вернуться к реальности.
- Нина уезжает в Испанию через два дня, Дирк звонил. Мы должны расстаться с ней. Жаль, не правда ли?
- Да, очень жаль. Они поедут на машине?
- Да, Дирк будет завтра вечером в Амстердаме, переночует, и утром они уедут. Вы хотите сразу же вернуться в Англию?
- Да, - только и смогла сказать Абигайль. - Боллингер поедет со мной?
- Если вы хотите, чтобы он поехал, вам с ним и решать.
Абигайль оживилась:
- Ну, если он останется, я скорее найду работу в другом месте, а если он поедет со мной, я должна буду искать для него комнату. Хорошо бы найти комнату до его возвращения в Лондон.
- Лучше было бы, если бы вы остались на некоторое время поработать в больнице.
Ее сердце готово было выскочить от счастья.
- Да, конечно, но есть ли там для меня работа?
- Здесь так же не хватает медсестер, как и в Англии. У нас пятьдесят свободных мест, что вы предпочитаете?
- Я уже знаю сестру Рицму, она говорит по-английски, что значительно облегчает мою работу, поэтому выбираю хирургию.
- Операционную?
- Да, я работала там шесть месяцев.
- Хорошо. Вы будете жить у миссис Маклин?
- Вы думаете, она согласится? Я была бы очень рада.
- И она тоже. - Он подошел к Нине и взял ее на руки. - Не пообедать ли нам, а затем, пока наша юная леди будет спать, я покажу вам весь дом.
На обед был гороховый суп, жареный язык и салат. На десерт - вафли со сбитыми сливками. Они пили сухое белое вино, а Нина - апельсиновый сок.
Обед был настолько великолепен, что Абигайль не сдержалась и сказала об этом.
- Это готовила дочь Джойк. Ее муж ухаживает за садом. Джойк - экономка, она живет здесь с детства с мужем и дочерью в маленьком доме за гаражом.
Абигайль, глядя на профессора и Нину, подумала, каким он мог бы быть прекрасным отцом, каким он был бы с детьми удивительно спокойным. Но увы.., сам с собой он был явно не в ладу.
После обеда они поднялись наверх в маленькую комнату, где Джойк готовила постель.
- Здесь спала Одилия, когда была маленькая, - сказал профессор. - Я ничего не менял. Комната очень подходит для девочки. В этой комнате давно никто не жил.
Он вздрогнул. Абигайль занялась Ниной, потому что она догадалась, почему он вздрогнул, - здесь могла спать его дочь. После того как она уложила Нину, Абигайль спросила:
- У вас действительно есть время прогуляться по дому? Я могу побыть одна, если у вас есть какие-то дела.
- У меня нет никаких дел. Давайте спустимся вниз, хорошо?
Около гостиной и столовой располагались еще комнаты. Одна - с розовыми шелковыми стенами, пушистым ковром на полу и темно-зелеными вельветовыми шторами. В углу стоял буфет с китайской фарфоровой и серебряной посудой, около камина располагалась софа, покрытая вельветом. Два стула прекрасно завершали современный и старинный стиль. На стенах - картины, изображающие пасторальные сцены. Вторая комната - библиотека, вдоль стен стояли шкафы с книгами, вид которых говорил о том, что ими часто пользуются. Там пахло табаком и кожей. Абигайль поморщила нос.
- Приятно, - сказала она. - Какая прекрасная библиотека. Наверное, большинство книг на голландском языке.
- Да, но есть и на английском, немецком, немного на французском.
- Вы, наверное, и пишете.
- Только когда хочу сказать что-то стоящее. Они вернулись в холл, поднялись наверх, где располагались спальни, их было больше, чем предполагала Абигайль, каждая с узким окном, обставленная старинной мебелью, везде на полу лежали тонкие ковры. Абигайль сказала:
- Очень красивый дом, такой же красивый, как и дом в Амстердаме! Ваша семья жила здесь?
Они вернулись в гостиную, устроились в креслах возле камина, и только тогда профессор ответил на ее вопрос:
- Да, триста лет или что-то около того. Родители жили здесь, но часто приезжали в Амстердам. После моей женитьбы я стал бывать здесь реже. Жена не любила эти места, они казались ей скучными. Вокруг одни поля и маленькие дома. Я нахожу это прекрасным.
- А Амстердам? Вы любите свой дом в Амстердаме?
- Да, конечно, но здесь я отдыхаю, понимаете? Абигайль прекрасно понимала. Вдалеке от суматохи больницы и постоянной работы с больными этот дом казался раем. Она сказала ему об этом, и ван Вийкелен улыбнулся.
- Вы знаете, как вы изменили меня. До того, как я хорошо узнал вас, я подозревал, что вы говорите приятные слова, только чтобы угодить мне.
- Вы тщеславны?
- Да, но может быть, вы не знаете, что много лет женщины ко мне относились как к хорошей добыче. Они все время старались угодить мне и, что бы я ни сказал, всегда соглашались со мной.
- Так вот почему вы обвинили меня в подхалимстве. Они, наверное, были красивые...
- Такие же красивые и пустые, как моя жена! - Он улыбнулся. - Вы знаете пословицу: пуганая ворона и куста боится. Я очень пугливый, Абигайль?
Она осторожно взглянула на него. По его тону она поняла, что он снова раздражен. Нужно было менять тему разговора.
- У вас прекрасный сад, - весело сказала Абигайль. - Розы хорошо растут здесь? Его лицо снова стало радостным.
- Прекрасно растут, здесь есть большая клумба с другой стороны дома, там посажены розы.
- Я бы хотела посмотреть. У нас был в деревне сад с розами. Болли прекрасно за ними ухаживал, и у нас в доме всегда стояли вазы со свежими розами.
- Расскажите мне о ваших родителях, - попросил ван Вийкелен.
- Я не знаю...
- Они умерли, не так ли? Сейчас прекрасное время для воспоминаний. Когда вы переехали в Лондон?
Она рассказала ему о своем детстве, о родителях, о Болли, о красивом доме, в котором они жили. Ван Вийкелен сидел в кресле, курил трубку и смотрел на потолок. Когда она закончила, то почувствовала, что она рассказала все самое грустное, а радостные моменты остались в воспоминаниях.
- Извините, я не думала... Я, наверное, надоела вам.
- Нет, совсем нет. Вы заслуживаете счастливого будущего, Абигайль. Она покраснела.
- Я не жалею себя. Мне очень повезло с работой, и потом, у меня есть Болли.
- У вас больше нет друзей?
- Есть, но у каждого из них своя жизнь. Я не хочу об этом говорить. Пойду схожу за Ниной.