Оборотню понадобились считанные мгновения, чтобы догнать мужчину. Набросившись на него, не издав ни малейшего звука, Као обхватил человека за голову и быстрым движением свернул тому шею.
Еще один прыжок – и человеческий детеныш прижат к земле тяжелой ладонью юноши.
Рагхан медленно приблизился…
Маленькая девочка лет семи с ужасом смотрела на него, по-собачьи скуля и безнадежно пытаясь скинуть с себя руку Као. Грязная, поцарапанная, лохматая и дрожащая под ладонями ночной прохлады в одной набедренной повязке. Впрочем не только холод был причиной той судорожной дрожи: благоговейный трепет, застывший в налившихся кровью глазах, говорил сам за себя.
Она вскрикнула, когда мальчик присел рядом с ней, и из ее обкусанных до бордовой корки губ вырвался какой-то нечленораздельный звук. Несколько раз, будто заклинание, повторяла это «слово» девочка, пока наконец слух Рагхана не смог с трудом, но все-таки различить нечто вроде:
- Ах-хан… ах-хан… ах-хан…
Услышанное поразило его внезапной молнией, озарившей сознание: она пыталась сказать «Рагхан».
- Ты знаешь, кто я?
Но девочка только снова запищала и забилась под Као, будто пыталась врасти в землю и стать ее частью, только чтобы навсегда, навсегда скрыться от черных глаз, пронзающих больнее копья…
- Все люди знают тебя, - произнес оборотень. – Даже такие маленькие.
Рагхан наклонился ближе, девочка испуганно взвыла и вновь заверещала:
- Га-у… Ха-у… - Покрытые грязью ладошки поднялись к лицу и заслонили его от жутких глаз мальчика. – Ха-у… Ха-лу…
Рагхан мягко отнял тонкие руки от закрытых в страхе глаз девочки и поморщился от отвращения: заплаканное личико, оказавшееся на расстоянии пальца от его лица, показалось ему мордой запуганного кролика, который уже приготовился отправиться в пасть волка. Огромные воспаленные глаза навыкате бегали из стороны в сторону.
Жалкая картина…
- Лах-хан… - это прозвучало как последняя мольба, когда уже не надеешься на помилование.
- Да, я Рагхан, - спокойно произнес мальчик, выпрямившись. – Так меня зовут. А ты будешь… - Он на миг задумался... – Галлу.
Он поднялся и посмотрел в глаза изумленному Као.
- Разве это входит в планы Хозяина? – почти шепотом спросил оборотень.
- Нет. Я так решил. – В пустоте глаз Рагхана внезапно загорелись огненные всполохи. – Я дал имя этой девочке, что в этом такого?
- Но ведь она… человек.
- Я тоже человек, Као! Но у меня есть имя. И у нее теперь есть. – Мальчик стиснул зубы. – Я им всем дам имена.
Као смотрел на мальчишку и во всем облике того видел холодную и стальную решимость. Тогда сын вожака еще не мог понять, что только что произошло, но чувствовал: свершилось нечто очень, очень важное. Очень значимое для маленького вождя людей…
А Рагхан, не обращая внимания на смятение Као, с наслаждением закрыл глаза и вздохнул.
- Забери девчонку. Теперь я знаю, что нужно делать… У нас все получится.
Черный дым от пожара заслонил весь небосклон, и скала Меррук утонула в нем. С запада степной ветер гнал мощными крыльями грозовые тучи, и густой ливень пролился стеной на разрушенный до основания город. Город, погрузившийся в тишину, во мрак и скорбь, окутанный облаками пепла, затопленный слезами и кровью…
Алькаол.
«Нет, только не это…» - мелькнуло в помутненном сознании.
Темные фигуры замкнули круг, делая его все теснее, теснее… Лица, отмеченные дланью темноты, опущены были вниз, но почему-то все равно было понятно – на подбородках нет родинок. Ни у кого. Уверенность в этом придавала сил: значит, люди все-таки увидят его настоящего. Пусть даже увидят смерть… Слуги Ганнуса да узрят, как сын Рунна с улыбкой уйдет к своему отцу…
Внутри круга стояла знакомая изящная фигурка. Ветер трепал складки светлого платья, мокрые волосы прилипли к лицу, руки были сложены в молитве… Сердце его радостно замерло: это Тайша, Тайша! Она жива, она цела, здорова! Только на щеках почему-то следы от слез.
Не надо плакать, милая… Зачем? Все ведь хорошо, я не боюсь смерти.
- Господи, не оставь… - прошептала Тайша, закрыв глаза.
Люди молчали. Люди были торжественны и мрачны, подчеркнуто собраны. Будто ждали чего-то, какого-то знака.
От кого?
Длинный двуручный меч с испещренным древними рунами лезвием и изогнутой гардой, украшенной драгоценными каменьями, лежал на земле. В грязи, словно никому не нужный мусор, хлам, кусок металла. Он и в самом деле никому не был нужен, и только высокий молодой мужчина в черных одеждах стоял в самом центре живого круга и молча смотрел на клинок. Казалось, он задумался о чем-то важном, но никто не мог сказать, о чем: глаза человека скрывали длинные пряди черных волос. Короткий меч в его правой руке, выглядевший гораздо скромнее того, брошенного в слякоть, дрожал… Выдавал волнение хозяина…
Внезапно мужчина вскинул голову и сверкнул глазами. О, это лицо нельзя было не узнать!
Нельзя…
Даже во сне.
Мужчина подошел ближе, перешагнул через меч…
- Не надейся, что я дарую тебе легкую смерть, - глухо проговорил голос.
Другой. Но все равно такой знакомый!
И в ответ только безразличное:
- Тебе решать…
Человек обернулся к группе людей, стоящих с барабанами. Он дал им знак, и мокрые ладони застучали по натянутой на дерево коже. Густые звуки наполнили пространство, которое вдруг задышало, вздрогнуло и потекло, потекло, будто сливаясь со временем и обретая бесконечность… Зазвучали голоса людей, поющих страшную, заунывную песнь. Без слов. Тайша вдруг разрыдалась, подставляя лицо под дождь…
- Давайте сюда! – Человек в черном махнул рукой погонщикам мулов.
Те покрепче ухватились за свои длинные плети и погнали животных, запряженных в одну огромную телегу, к месту готовящейся казни. Заскрипели колеса, проваливаясь в мягкую грязь, гигантский серебряный ковчег, водруженный на телегу, угрожающе двинулся к центру круга, вынуждая людей сторониться. Закачался на стальной двери ковчега увесистый замок…
В руке у человека в черном блеснул большой ключ. Медленно развернувшись к двери, он трясущимися руками вставил его в замок. Повернул… Отступил на шаг. И воздел руки к еще более опустившемуся небу.
- Ты видишь, мой господин? Я делаю это во имя тебя! И ничто теперь меня не остановит!
В это же мгновение дверь страшного ковчега, охваченная огнем, резко отворилась, и взорам людей предстал огромный шар, заключенный в серебряной темнице – шар из черного пламени. Как зачарованные, смотрели они на этот огонь, порожденный дьяволом и демонами преисподней, а меж тем он приобрел очертания жуткого клубка из множества сплетенных друг с другом бесплотных рук.
- Твой враг перед тобой, беспомощный и безоружный, - тихо промолвил человек в черном. На лице его не дрогнул ни единый мускул. – Прими мой дар, повелитель…
И одна огненная рука, выпутавшись наконец из удушающих объятий, вытянулась вперед, раскрывая широкую ладонь и разрывая холодный воздух. И пальцы уже готовы были сомкнуться, схватить, задушить, забрать себе…
- Сильфарин! Проснись, мальчик! Проснись!
Только тогда он понял, что лежит на мягкой подстилке из лесных трав и шуршащих листьев, а Ругдур и Улдис склоняются над ним с бледными встревоженными лицами. Холодная морда Тенкиуна уткнулась в лоб.
- Ты кричал… - начал сатир и вытер со лба мальчика капли пота. – Мы думали…
- Мне просто приснился дурной сон, - прошептал Сильфарин, поднимаясь и обнимая голову вороного. – Я… Все уже прошло.
Ругдур нахмурился и заглянул в глаза своему юному другу.
- О чем был твой сон?
- Я не могу передать это словами, - все еще тяжело дыша, сказал мальчик. – Я просто знаю, что в этом сне… я умер. Вот и все.
Глава 10
То было мрачное утро. Моросящий дождь поливал слезами осени земли Колириана, небо над пустынными просторами крихтайнов затянуло пепельно-серое марево, зашумел, загудел, будто угрожая кому-то, Рионский лес, запахом разложения и затхлости пахнуло со стороны южных болот. Притихли птицы под давящим землю небом, забились в норы испуганные полевые мыши, и лишь змеи, словно слыша чей-то зов, выползали на бесплотные равнины к северу от Заршега, да омерзительные твари выбирались из смрадных топей. Они почувствовали появление чужаков… Впервые восток материка узрел этих странных двуногих созданий, что пришли с запада, впервые услышал их причудливую речь.