— Этот кусок говна ещё жив? — брезгливо произнёс Макеев. Он взялся за цепь, прикреплённую к ошейнику Марии. Дёрнул на себя, заставив девушки прижаться к своей ноге. — Прикончить, быстро. Не нужны мне его мерзкие ассасинские секреты…Но и староградцам я их не позволю забрать. Убить и проверить, что сердце не бьётся!
Мария смотрела на меня, из её глаз без остановки текли слёзы, смешиваясь с кровью на лице. И этот её взгляд, полный боли и горя, что–то во мне пробудил. Заставил собраться по частям, сжать в кулак все оставшиеся мысли.
Поймав момент, я атаковал, вложив в удар все оставшиеся у меня жизненные силы. Резко двинув пальцами, послал в Макеева–старшего воздушную режущую волну. Не очень большую, но вполне достаточную, чтобы прикончить эту паскуду. Его перстень ещё не остыл и не перезарядился после двух атак подряд от Чернобровки.
Правду говорят — ассассину не дожить до старости и не умереть спокойно в своей постели. Но он всегда заберёт своего убийцу с собой. В последнюю атаку я вложил остатки жизненных сил.
Никто не успел среагировать. Только Сарган протянул руку к мечу, но он был в слишком плохой форме, чтобы поспеть. Прочая солдатня стояла неподвижно, как истуканы.
Однако каким–то образом успел отреагировать Макеев… точнее его защитный перстень. Палец барина, на который был надет артефакт, дёрнулся — и Мария, ближе всех стоявшая к Макееву, резко распрямилась, словно струна. Она сместилась чуть вбок, заслонив своим телом ублюдка от надвигающейся волны смерти.
Острейший воздух прошёл сквозь них обоих и прорезал насквозь стену позади. Внешне Макеев и Мария никак не изменились, даже их одежда вроде бы как осталась цела.
Но повреждения были. Внутри тел. Очень страшные, смертельные. И основной урон взяла на себя Мария.
Девушка рухнула на пол как подкошенная. Макеев отшатнулся от неё назад, выпучив глаза и хватая ртом воздух. Шапка с мехом соболя свалилась на пол в лужу крови, обнажив плешивую макушку хозяина. Посох загремел по полу.
Солдатня тут же закрыла хозяина от меня своими бронированными телами, но в этом уже не было нужды. Силы полностью покинули меня, утекая вместе со струйками крови. Мое сознание медленно, но верно поглощала тьма.
— Отрежьте ему голову, скорее, — услышал мой затухающий разум голос Саргана. — Пока он ещё что–то не выкинул.
— Да! Не хочу, чтобы эта гниль внезапно вернулась с того света… кха… кха… — добавил Макеев, харкая кровью. — Ублюдок, он всё же зацепил меня напоследок… мне нужен лекарь… скорее, суки… а–а–а, как больно…
Стон барина сменился на практически детское хныканье. Великий и ужасный Старик Макеев… плакал как девочка.
— Всё сделаем, барин… — ответил кто–то из холопов. — Потерпите малясь, сейчас всё будет…
Вот так глупо и нелепо закончилась история Мастера Смерть.
Но меня убило вовсе не лезвие, рухнувшее на мою шею… а мёртвые глаза Марии, без капельки жизни в них. Прекрасные мёртвые глаза, чей блеск я погасил своими собственными руками по нелепой случайности… Она погибла. Безвозвратно.
Ещё до того, как моя отрубленная голова покатилась по полу, заливая доски кровью, я был уже мёртв.
Прошёл год. Староград успешно развивался, расширяя свои границы новыми постройками. Дворянские рода Макеевых и Мечиславичей по–прежнему вели упорную борьбу друг с другом и с городским советом за влияние в регионе. Борьбу не явную, но оттого не менее кровавую. По мере обнаружения новых залежей магической руды в борьбу подключались соседние кланы, также желающие отхватить себе кусок пирога пожирнее. А в идеале и вовсе подвинуть тройку основных игроков с доски.
Светлейший князь глядел на происходящее сквозь пальцы, лишь изредка одёргивая зарвавшиеся дворянские роды повелительным батькиным окриком, чтобы те не перегибали палку. Нынешняя ситуация его полностью устраивала. Пока налоги платят — пусть грызутся, лишь бы без большого кровопролития.
Но всё изменилось, когда одним дождливым утром на заброшенном кладбище на окраине Староградья, на безымянной могиле вспучилась земля. А потом на свет из недр явилась человеческая рука — вполне себе здоровая на вид. Через её розоватую кожу просматривались вены с бегущей кровью. А следом за рукой из земли выбрался и её хозяин — крепкий на вид голый парень с худым вытянутым лицом и множеством шрамов по всему телу.
— Ну привет, мир. I'll be back, — произнёс я, стоя на краю раскопанной могилы. Живой и здоровый. Только тело покрывали рубцы, особенно страшный шрам остался на шее — в том месте, где голова Мастера отделилась от тела.