Ритуал Перерождения прошёл успешно — я был жив, здоров, тело отлично слушалось и находилось в прекрасной физической форме! Как же это непривычно… как будто с ржавого велосипеда пересел на гоночный болид Формулы‑1!
Вороньё с криками сорвалось с насиженных надгробий и устремилось прочь, теряя перья. Я поднял над головой руки со сжатыми кулаками, подставив лицо бескрайнему вечернему небу.
— Здравствуй, жизнь, — прошептал я, глядя на небо своего нового мира во все глаза. — Мастер Смерть вернулся.
Опустив глаза, я взглянул на своё отражение в луже. Это моё лицо… и в тоже время не моё. Да, у меня получилось… Теперь я — новый Мастер Смерть. Я отомщу за тебя, брат.
Глава 7. Переговоры
— О–о–о, барыня Настасья, испробуйте этих сладких булок… да выпейте чаю… Моя жена заваривала.
— Простите, но я не голодна, Степан Григорьевич…
На увитом плющом балкончике, сидя за столиком, беседовали двое. Один — дородный мужчина с окладистой бородой, одетый в чёрный камзол, расшитый золотыми нитями. На его поясе сверкала сабля в ножнах, с инструктированными драгоценными камнями.
Его собеседница — девушка лет восемнадцати — сидела небрежно, закинув ногу на ногу и откинувшись на стуле. Она тщательно прятала скучающее выражение на милой слегка курносой мордашке, усыпанной веснушками. Очевидно, Настасья находилась здесь по важному делу, но не особо горела доводить его до логического конца. Её ладную фигурку туго обтягивал наряд из белой кожи, выгодно подчёркивая выдающийся рельеф в нужных местах.
А ещё девушка могла похвастаться двумя кошачьими ушками, стоящими торчком на макушке. Их светлая шерсть практически сливалась с её русыми волосами. Из отверстия в задней части штанов выходил пушистый хвостик, обвивая ножку стула. Девушка однозначно принадлежала к расе кошкодевочек, известных своей ловкостью и живучестью, чьи представители встречались по всему континенту.
В руках Настасья со скучающим видом крутила одними пальцами короткий метательный нож. Ещё несколько десятков аналогичных заточек были развешены сразу по нескольким поясам, перехлёстывающих её торс крест–накрест.
— Я настаиваю, — Стапан Григорьевич с улыбкой пододвинул блюдо с дымящимися булочками поближе к собеседнице. — Только что из печки.
Настасья с некоторой неохотой наклонилась к булочкам и осторожно подула на одну из них.
— Вообще–то я пришла за информацией, которую вы так любезно пообещали предоставить роду Мечиславичей ещё месяц назад, — произнесла Настасья, вновь посмотрев на собеседника. — О деятельности Макеевых в районе северной добывающей шахты номер три.
— Да, да, разумеется, я всё расскажу, — любезно улыбаясь, произнёс Степен Григорьевич. Его взгляд нет–нет да периодически скользил по соблазнительному стану собеседницы. — Я уже несколько лет поставляю им оборудование и артефакты для добывающих работ, беседовал пару раз аж с самим младшим сыном Макеева–старшего! Я знаю много чего интересного о том, что же творится во владениях их рода!
Оба даже не подозревали, что их разговор кое–кто внимательно подслушивает. Именно — Мастер Смерть, то есть я. Я прятался в небольшой тени, которую бросал козырёк крыши на пол балкона. Внимательно слушал и мотал на ус.
До уровня силы прежнего Мастера, как уже выяснил, я сильно не дотягивал. Мало обладать могучим телом и умениями — ими ещё надо грамотно пользоваться. Я, конечно, много раз видел своего альтер–эго в деле, но этого явно недоставало. Нужны тренировки. Долгие и упорные. А ещё лучше — практика. Поэтому я пока что собирал информацию, тихо и незаметно.
И было бы неплохо разжиться нормальными одеждой и снаряжением. А то истлевший саван рассыпался прахом, стоило мне возродиться в могиле. Одинокий кладбищенский эксгибиционист — это совсем не то, чем я бы хотел запомниться людям.
Я, конечно, кое–что стянул из того, что развешивали староградские хозяйки на просушку — не самые плохие портки, рубашку и плащ с капюшоном. Даже сапоги удалось спереть. На первое время хватит.
Появился у меня и меч — самый обычный полуторник, спёртый у оружейника. Мастер Смерть почти никогда не использовал магические клинки и прочую заколдованную шушеру, предпочитал самую обычную добрую сталь. Настоящим оружием являлся он сам. А всё остальное — не более чем вспомогательные инструменты.
Магический меч даст великую силу в бою, но кем ты станешь, если его лишишься? Правильно — хладным трупом, погибшим глупой смертью.
— Барыня Настасья, вы уж меня простите за дерзость, но я прямо отчётливо слышу, как у вас животе лягушки квакают, — с лёгкой укоризной произнёс Степан Григорьевич. — Вы ведь, как и я, с самого утра даже маковой росинки во рту не держали?