— Они внутри! Внутри меня! — визжал Алан с перекошенной физиономией. Совсем как девчонка. Видимо, со стариком Макеевым это у них было общее.
Алан и Николай лежали в углу на полу. Их обороняли остатки свиты. Куколка склонилась над господами и внимательно смотрела на их оголённые животы. Человеческая плоть там вспучивалась и дёргалась, словно в телах Макеевых завелось сразу штук десять Чужих…
— Я с вами, Хозяин. Не дергайтесь, — ровно произнесла Куколка, делая загадочные пасы руками. — Я постараюсь сдержать этих тварей своей магией. И спасти вас.
Сарган сразу же устремился к своим нанимателям, энергично прорубаясь через ряды мертвяков и полчища многоножек. Я чуть задержался и бросил быстрый взгляд на Настю. Кошкодевочка оборонялась в составе другой выжившей группы чуть поодаль.
Та словно почувствовала взгляд и, посмотрев мне в глаза, быстро кивнула. Хорошо, значит, наша кошкодевочка всякую гадость не кушала, и с ней всё хорошо.
— Почему ты так долго возишься? — спросил Николай, его лицо покрывала испарина. — Вытащи это из нас скорее!
— Мне не хватает сил, — произнесла Куколка. Её лицо оставалось равнодушной маской, не смотря на напряженную ситуацию. Хотя волшебница явно задействовала все доступные ей силы. — Этих тварей крайне трудно сдерживать. Они переполнены энергией Хаоса. Она рвётся наружу.
— Ты же сейчас непрерывно используешь Слово Продвинутого Исцеления? — уточнил Николай. Для той, ситуации, в какой он оказался, парень говорил на удивление спокойно.
— Верно, господин. Не могу прерваться. Иначе эти твари сразу же убьют вас.
— Продвинутое исцеление крайне мощная вещь… Значит, если я немного себя порежу, то ничего мне особо не будет…
Выхватив нож, он резким движением вспорол себе живот! Внутри, среди синеватых кишок, кишели многоножки, шевеля усами и лапками. Они вели себя относительно смирно по сравнению с другими тварями. По крайней мере не нападали. Видимо, их сдерживала магия Куколки.
— Брат! Ты что творишь? — Алан смотрел на Николая в таком ужасе, словно забыл о своём плачевном положении.
— Это… мелочи… — хрипел Николай, его лицо сильно покраснело из–за прилившей крови. Он принялся вытаскивать из себя тварей, резать и колоть их. На пол посыпались ножки и измазанный в лимфе панцирь.
— Вот помню, мне стрела переносицу пробила… — продолжал вещать парень как ни в чём ни бывало. — Потому что я был дебил и ходил с поднятым забралом… С дуру взял, дёрнул за древко, оно переломилось, и наконечник остался глубоко в голове… магов–целителей нормальных рядом не оказалось… ах–хах… чёрт… кузнец по приказу отца сделал особые щипцы… когда они смыкались, их составные части сильно раздвигались в стороны… Идеальная штука для того, чтобы её куда–то просунуть поглубже, что–то ухватить и извлечь!
Очевидно, он постоянно говорил, чтобы оставаться собранным, сосредоточенным и не терять сознание. Пока режет сам себя.
— Этим агрегатом кузнец долго ковырялся у меня в башке, пока, наконец, не извлёк наконечник… я думал, он его вместе с мозгами достанет… Я орал так, что осип, меня держали семеро здоровых мужиков и едва справлялись… Позже магией, конечно, все шрамы залечили… но я, сука, с тех пор стал умный… до хрена просто… — на пол под громкий хруст и шорох продолжали падать разрезанные многоножки вместе с брызгами крови. Крови Николая. Но полученные им раны почти сразу затягивались под действием Слова Исцеления. — И терпеливый. Эти твари по сравнению с той стальной елдой кузнеца в моей башке — ничто!
Так вот, как он это всё терпит. Парень–то привычный к боли.
Твари практически не шевелились под воздействием магии Кристины. То ли она их как–то успокаивала, то ли ещё каким–то образом делала очень заторможенными.
И в тот момент, когда кровавое безумие в холле достигло апогея, на сцену вышли новые участники представления. Входные створки резко распахнулись, круша панцири многоножек и размазывая их внутренности по полу.
Мрачная процессия с улицы вошла в бордель. Впереди, опираясь на посох, шёл человек, закутанный в алую ткань. Всё его тело насквозь пронзали острые штыри, многие десятки, покрытые ржавчиной. На голове он носил венец из гвоздей и проволоки, пронзивших кожу. Глубоко посаженными глазами он глядел прямо перед собой. От его безумного фанатичного взгляда, казалось, дрожит сам воздух. Всё лицо и тело колдуна покрывали кровоподтеки, но мужик тепло, искренне улыбался. Видимо, пребывал в хорошем настроении.