— Нет, такое мне сложно принять, — Болотников нарушил тишину, установившуюся после доклада Розмыслова.
Пусть слова лихого командира всей легкой конницы и были не совсем уместны, нарушая субординацию, но с Иваном Исаевичем согласились все присутствующие, сдерживающие зевоту. Дмитрий Розмыслов с улыбкой развел руками. От-то считал, что еще глупец неразумный. Учиться еще и учиться, чтобы воевать так, кабы все вороги стонали.
— Коли ты, Иван Исаевич, говорить начал, так и обскажи всем, что, да как. Пощипал ли ляха? — сказал Пожарский.
Болотников разгладил аккуратно постриженную бороду, величаво приподнял подбородок и набрал воздуха, чтобы начать хвалиться успехами. Но дверь в комнату дома киевского бургомистра, где проходило совещание и жил князь Пожарский, резко открылась. Все внимание мужчин было направлено на вход. На пороге стоял взъерошенный помощник командующего.
— Что замер, Фролка, сказывай! — повелел князь, не замечая, как насупился Болотников.
— Ляхи. В полдне пути. Выдвигаются сюда, — сообщил личный слуга Пожарского, который дежурил у дверей комнаты совещания и принял казацкого сотенного, что прибыл сообщить новые разведданные.
Наступила пауза. Все собравшиеся смотрели на князя, ожидая его отмашки на начало работы. Лишь Болотников отвернул голову. Ему не понравилось, что никто не услышит всех тех подвигов, что были совершены под его чутким руководством, а несколько раз и при активном участии в качестве скачущего на противника впереди конной лавины.
Войско Яноша Острожского, действительно, не щипали, а, что ни на есть, били. Любая стоянка для польско-литовского войска уже скоро становилась целой войсковой операцией, когда большая часть конных отправлялась перекрывать все возможные пути к лагерю. Болотников нападал на такие заслоны силами в тысячу и более конных, всегда организовывал пути отхода. Бывало, что Иван Исаевич лишь обозначал атаку, а после убегал. Вот только это бегство было «степным», ложным. В исполнении кассимовских татар, такой маневр был филигранным.
Дважды ляхов ловили на уловку, и конные отряды польской конницы попадали в засаду, где их по фронту ждали свежие конные силы, а по флангам… тоже свежие силы, как и те татары, которые убегали. Более тысячи польских конных были изрублены или застрелены в ходе таких атак.
А еще поляки начинали ощущать недостаток продовольствия и фуража для коней. Три склада сгорели, при этом Болотникову удалось подпалить только один склад. Однако, обозы, которые хоть чуть отставали от основного войска, громились сразу же. Это уже на подходе к Киеву поляки научились противостоять большим летучим отрядам Болотникова, жертвуя комфортом и сном. Каждая застава-пост польско-литовского войска теперь имела в наличии пять сотен воинов.
Воевода Иван Исаевич Болотников еще не знал, что диверсионные группы, под общим руководством капитана Игнатова, начали осуществлять все те намеченные мероприятия, что разрабатывались еще месяц назад. Теперь ляхов взрывали, колодцы отравлялись стрихнином, в лесах устраивались лихие засады по принципу «стреляй-беги».
Так что то войско, которое, наконец уже подходило к Киеву, было измотано сложными переходами, болезнями, раненными. А еще, что немаловажно, постепенно иссякал энтузиазм и вера в то, что московиты сразу же разбегутся только от вида доблестных шляхтичей.
— Да не серчай ты, атаман-воевода! Ведую я про подвиги твои. Об том уже отписал государю. А такоже просил государя-императора, кабы он орден тебе выдал с предлагающимся серебром, — сказал Пожарский, который заметил настроение Болотникова.
— Благодарствую, князь, — лицо Ивана Исаевича разгладилось и он учтиво поклонился.
Награда от государя — это хорошо. «Герой России» — золотая звездочка, к которой прилагается тысяча рублей для воеводы, и меньше по мере уменьшения звания. Для Болотникова такие деньги не являются чем-то запредельным, хотя и весьма существенным. Иван Исаевич прибыл из Венеции с золотом и серебром, заработал уже и в Российской империи немало денег. Но когда это серебро было лишним? Вот пройдет лет десять-пятнадцать, так он и остепениться, купит земли, или откроет свой оружейный завод. Так думал Болотников, но он не верил даже собственным мыслям. Остепениться? Это можно, но только прожив жизнь и упокоиться в земельке в красивой гробовине.