Краем глаза я видел зависть, которую не смог скрыть Кеплер. Подобные эмоции для исследователей — сильная мотивация. А София получит свою тысячу рублей за значимое изобретение. И это делает ее очень богатой москвичкой. Кеплеру о таких деньгах пока приходится только мечтать.
*……………*……………*
Рим.
5 октября 1608 года
Папская область переживала далеко не лучшие свои времена. Политика прошлого столетия, в особенности, начатая двадцать лет назад папой Сикстом V, приводила к огромным тратам и накоплению долгов. Ранее, жить в Папской области было комфортно: малые налоги, большая самостоятельность не только городов, но и поселков, да и папа постоянно одаривает благословением. Но после началась тенденция по увеличению налогов. Что же касается самоуправления, так его повсеместно упраздняли, причем часто путем и военного принуждения.
Всему виной внешнеполитическая активность Папской области. На фоне роста влияния протестантизма, папскому престолу пришлось не только смириться с резким снижением денежных поступлений, но и начать больше тратить денег на противостояние скверны реформистов. В итоге: более восьми миллионов папских скудо внешнего долга. И что самое обидное для католических понтификов, откупиться от долгов, к примеру, благословением, или индульгенциями, уже не получалось. Все требовали возврата в серебре или золоте.
А тут еще чуть ли не прямой конфликт в Венецией. Они, венецианские вольнодумцы, видите ли, принимают не те законы, не разрешают церковниками безнаказанно забирать столь дефицитные и дорогие для Венеции земли. Римский папа Павел V объявил Венеции интердикт, а они возьми, да проигнорируй его [интердикт — запрет на определенной территории справлять религиозные обряды]. В Венеции продолжили крестить детей, венчать молодоженов, отмечать церковные праздники. Подобное явление обнажило слабость Римского папы еще больше.
А ведь когда-то было время — короли, даже императоры, на коленях приползали к папам просить прощения, целовали грязные грибковые ноги понтификов. Нынче же все больше идет поворот от политики религиозности к национальным интересам. Да, религия все еще сильна, католик готов убивать протестанта, но не по призыву папы или для интересов папского престола, а для решения, скорее собственных задач, или по приказу заказчика.
И такие думы обуревали папу римского Павла V, который, по крайней мере уже три года на престоле. До того папы менялись чуть ли на год не по два. И, как и всякий человек, любящий власть, Павел хотел оставить после себя нечто, что запечатлеет его имя в истории.
— И что делать? Ты мне ответишь, Джироламо? — спросил Павел своего викария Джироламо Памфили.
— Монсеньер, мы уже примерились с Венецией, Франция становится нашим наиправёйшим союзником… — папа не дал договорить своему викарию.
— Венеция не отменила свои законы, нас вынудили пойти на уступки, лишь позволили сохранить лицо. Что касается Франции, то денег она не дает, солдат так же. Их политическая поддержка важна, это да, вот только нам нужны деньги, — продолжал сокрушаться Павел V. — Мне обещали, что после Литвы, к унии, или даже к истинной вере, вернутся московиты. Что на деле?
Подобные минуты самокопания и рефлексии у понтифика случались нередко и чередовались решительностью и большой работоспособностью. Но, как только папа придумает, как можно подправить свое положение, так появляются другие проблемы. Чтобы немного нивелировать сложную ситуацию, Павел даже закрывает глаза на все то непотребство, что твориться на самом верху церковной иерархии. Проститутки, мужеложство, интриги, вплоть до убийств — все есть, даже взятки и прямая покупка церковного сана, а денег все равно мало.
— Позволю себе напомнить, монсеньор, что уже более месяца аудиенции с вами ждет ортодокс из Москвы, прозывающийся Арсением Элласонским. Не желаете встретиться? Ходят слухи, что московиты не только смогли победить в войне с Польшей, но и улучшить свою экономику… — опасливо говорил Джироламо Памфили.
Слышать о московитах папа не любил, как, впрочем и об османах. Да, ортодоксы слабы, Константинопольский патриарх вообще потерял авторитет, а Александрийскому все еще его не хватает, чтобы стать главной силой в том, что называют «православием». Да и как патриархи ортодоксов могут возвеличиваться, если их паства под властью мусульман? И тут, в секретариат Папской области, начали приходить сведения о том, что православные патриархи решили встретиться и где… в Москве. Россия — единственная держава ортодоксов, где и правитель, и элиты православные. Эта страна победила поляков, разгромила ногайскую орду, судя по всему, имеет шансы вступить чуть ли не в союз усилившейся Персией, что сулит большие прибыли и возможности. Может получится из слабой Московской Тартарии, сильное государство, которое станет центром православия на фоне ослабления католицизма.