– Эй, здоровяк, – внезапно окликнул сосредоточенно всматривающегося в вывески великана чей-то ещё не надломившийся мальчишечий голосок, – следуй за мной.
Не останавливаясь, Клаус в недоумении мотнул головой в направлении голоса и увидел мальчишку лет двенадцати в потрёпанной холщовой одёжке, больше подходящей бродяжкам, который зазывал его в переулок впереди. Поддавшись на уговоры загадочного мальчугана, потому что от него не исходило совершенно никакой угрозы, не считая разве что присутствия некоторой лукавости в невзрачных серых глазах, однако не демонслееру со своим лисим взглядом его осуждать, великан на полном ходу свернул в переулок, чуть было ненароком не протаранив стену ближайшего дома, и после этого бежал уже вслед за ним, стараясь подстраиваться под темп маленького проводника.
Кирпичные фасады зданий с безумной скоростью сменяли друг друга, километры тёмных переулков, казалось, сливались в единый нескончаемый лабиринт, и если бы не юркий проныра, ведущий Клауса непонятно куда, – но лучше бы, конечно, к доктору, для его же благополучия, – то последний точно бы заблудился в нём, наивно посчитав, что эта провинция маленькая. Беготня по улочкам прекратилась только с рассветом, когда они оказались в том самом тупике, где стоял кособокий домишко с испещрённой мелкими дырами дверью. Парнишка вбежал на крылечко, по-свойски отодвинул половик, который укрывал под собой ключ от замка, в два поворота открыл его и вошёл внутрь, а следом за ним влетел Клаус с умирающей девушкой на руках.
– Бабушка! – с порога прокричал в полутёмный коридор мальчуган. – Бабушка!
– Чего горланишь с утра пораньше, шалопай? – глухо отозвалась она скрипучим голосом, донёсшимся из первой боковой двери. Послышался звук сливаемой воды, затем его сменило неторопливое шарканье уже немолодых ног, после чего дверь открылась, и в коридор выглянуло морщинистое лицо с заспанными глазами и торчащими в разные стороны серебристыми волосами. – И вообще – где ты шляешься по ночам, негодник?
– Бабушка, сейчас не до этого! – сердито отмахнулся парнишка. – Здесь девушке срочно нужна твоя помощь! – маяча рукой в направлении застывшего истуканом великана, проговорил он.
Сузив подслеповатые старческие глаза, старушка всмотрелась в очертания неожиданного гостя за спиной внука и безошибочно опознала в нём недавнего пациента с глубокой раной на груди, а после опустила взгляд на его бледную как приведение ношу, и её лицо мгновенно преобразилось.
– Филип, проводи их в кабинет. Я сейчас подойду.
– Хорошо, бабушка, – с готовностью отозвался мальчик и поманил Клауса в самую дальнюю комнату коридора.
Всё внутреннее убранство комнаты целиком и полностью являлось медицинским. На тонких нитях плетёных веревочек под потолком висели высушенные целебные травы, по углам смиренно стояли шкафчики с мутными стеклянными дверцами, через которые можно было разглядеть рулоны бинтов, склянки с настойками и мазями, а по бокам стояли две белые больничные койки, делящие стены с рабочим столом с одной стороны и двумя тумбочками с хирургическими инструментами с другой.
– Положи её на койку, – распорядился Филип и, как только Клаус выполнил распоряжение, изучающее, можно даже сказать профессионально осмотрел Элизабет, нисколько не смутившись просвечивающих сквозь белую ткань сорочки изгибов женского тела. Хотя, надолго он на них особо и не задерживался, потому что его взгляд почти сразу приковал к себе покрытый безобразной кроваво-гнойной плёнкой, распухший и обросший тёмно-фиолетовой расползшейся по щеке вдоль венозных жил паутиной порез. Мальчик всё понял и быстро побежал к угловому шкафчику.
– Что с ней приключилось? – осведомилась старушка, как только вошла в комнату. Сейчас она выглядела прямо как заправский доктор: строгий белый халат, собранные в хвост волосы, очки с толстыми линзами в круглой оправе и свисающей с шеи стетоскоп. Да и действовала соответствующе: не дожидаясь ответа, быстрым шагом подошла к Элизабет, прощупала пульс, послушала дыхание, осмотрела рану и, несколько расслабившись, посмотрела на демонслеера.
Клаус только раскрыл рот, чтобы всё прояснить, как его перебил Филип, дотошно перебирающий одинаковые на вид склянки:
– Это сильно действующий яд. Нужно приготовить противоядие.
– Какой яд?
– Я подозреваю, что слёзы кореглаза.
– Так и есть, – несколько недовольно подтвердил его догадку великан, слегка раздражённый тем, что ему снова не дали высказаться. Но с другой стороны – чего он ожидал, оказавшись в семье врачей, которые по всей видимости хорошо знали своё ремесло.