– Что ты хочешь сказать? – озадачено спросила Ульрика, и великан, сделавшийся мрачнее тучи, коротко поведал ей о путешествии в тёмную цитадель, о сражении с Владыкой и о своём позорном поражении. На протяжении всей истории девушка слушала его с немым удивлением, возможно даже недоверием, но в самом конце неожиданно печально улыбнулась и тихо, с грустью произнесла: – Ты всё такой же неумёха… Но нет. Причина не в тебе.
– Откуда тебе знать?
– Просто поверь.
Это прозвучало столь горестно, что у Элизабет аж сердце как-то сразу сжалось. Видимо, за этими словами крылась такая ужасная правда, что было просто невыносимо говорить о ней, не тревожа воспалённые струны израненной души.
– Как тебе удалось выжить? – совершенно обыденно поинтересовалась Чиса, напрочь игнорируя повисшую в воздухе тяжёлую атмосферу.
– Просто мне повезло чуть больше остальных, – уклончиво ответила Ульрика.
– Соболезную, – безэмоционально сказала наёмница и обратилась к Клаусу: – Верно полагаю, что тебе не удалось выяснить то, что ты хотел?
– В яблочко.
– А что ты хотел выяснить? – осведомилась Ульрика. Неосведомлённая Лиз тоже не без интереса взглянула на Клауса.
– Хотел разобраться со своим демонслейвом и, если понадобиться, насильно вытащить его из тела с помощью осквернённого ритуала.
– Спятил? Да и вообще, – великан упреждающе скользнул по губам пальцем, на короткий миг задержавшись на середине, и верно истолковавшая этот жест сестра на ходу изменила свой вопрос, – ты ведь мог умереть в случае неудачи.
– Согласна с ней, – вставила Чиса. – Твой демонслейв уже и так скопил крайнее количество скверны, и ритуал совершенно точно убил бы тебя.
– А что за ритуал? – неловко спросила Лиз, ощущая себя круглой невеждой, внезапно оказавшейся на видном научном симпозиуме, да ещё и на трибуне для выступлений.
– Это когда кто-то из старших членов семьи вливает в младшего собственную скверну точно в пустышку, дабы спровоцировать резкий скачок роста демонслейва до такой степени, чтобы показалась рукоять, с помощью которой можно будет его извлечь. Однако существует высокая вероятность превысить предел, и тогда запустится необратимый процесс отравления скверной. Думаю, не имеет смысла говорить, чем он в итоге обернётся.
– И вот ради этого ты притащился сюда, дурной пират?! Чтобы помереть?! – выслушав объяснение Чисы, возмущённо воскликнула Элизабет и негодующе воззрилась на Клауса.
– Кто знает, – хмыкнул тот в ответ. – Хотя, всё это уже не важно. Если отца нет в живых, то и провести ритуал некому.
– Не совсем, – поправила его Ульрика. – Как выяснилось, у нас есть ещё родной дед. Да, и я тоже была удивлена, когда он внезапно заявился три месяца назад, чтобы прилюдно поругаться с отцом. Отец позже, после того как отошёл, сообщил нам с Энрики, что ранее дед не одобрил отношений с мамой и вскоре уплыл с острова неведомо куда.
– Ну если это «неведомо куда» так и осталось неизвестно, то мы всё равно не сумеем разыскать его в открытом море.
– И снова ты не прав, – улыбнулась сестра. – В пылу их с отцом спора, дед бросил, что отправляется на остров Тинкертаун.
– Значит, отправляемся на Тинкертаун, – заключил великан и, прежде чем Лиз, у которой на лице всё написано, успела высказать свою, без сомнений, резкую отповедь, добавил специально для неё: – Просто, чтобы поговорить. Ритуал – это крайняя мера.
– Да делай что хочешь… – недовольно проворчала дозорница и демонстративно отвернулась вбок, сердито спрятав ладони в подмышки. Наёмница же встретила эту новость в свойственной для себя манере – с безразличным выражением на лице. Оставалось только гадать, что она на самом деле обо всём об этом думает.
– Ну раз уж мы закончили, Клаус не проводишь меня до кают? – поднявшись, спросила Ульрика и, получив положительный ответ, покинула камбуз вместе с ним.
На палубе их встретил кружащий вокруг корабля Шурх, который целый день только и делал, что прохлаждался в гнезде, свитом в тени марса прямо на месте крепления рея к мачте. Он уселся на плечо Клауса и пристально посмотрел на Ульрику. Вид её местами вульгарно изодранной одежды видимо натолкнул попугая на несколько неправильные выводы, в которых она представлялась квоплу в образе развратной портовой шл… Оконечность данного предположения была оперативно оборвана великаном, практически впихнувшим в разинутый клюв крупную сливу, завалявшуюся в кармане его штанов. Квопл издал нечленораздельные возмущённые звуки, хлопнул крыльями и улетел восвояси, а Клаус искоса проследил за реакцией сестры на это небольшое недоразумение, ведь она, в отличие от него, не питала большой любви к этим странным зверькам и вполне могла жёстко поквитаться с попугайчиком, однако Ульрика на первый взгляд выглядела спокойной. Может, просто не поняла в силу неглубоких познаний о внешнем мире, так как до сего момента никогда не покидала дом; а может взяла на карандаш, откладывая выволочку до лучших времён. Размышляя над этим, идущий к каютам великан всё же надеялся на первый вариант.