- Спасибо, Тецуо-сама.
Кузнец явно смутился и возразил:
- Тебе не за что благодарить меня. Я – слуга Иошинори-сама и его избранницы.
Краска бросилась мне в лицо, я даже выпала из учтивой "стойки" со сложенными впереди руками и слегка склонённой головой.
- Я… с чего ты… Мы всего лишь…
- Момо!- раздался голос Дэйки.- То есть… Аими-сан! Поторопись!
- Пусть опасность тебя минует, госпожа,- учтиво поклонился кузнец.
И я, стушевавшись окончательно, развернулась и зашлёпала по воде вслед за "избравшим" меня и его слугой. Паривший над головой Камикадзе издал воинственный клич и шлёпнулся мне на руки. Я с готовностью прижала его к груди, жалея, что не могу спрятать за тельцем зверька пылающее лицо.
- Что с тобой?- тут же привязался Дэйки.- Уже выбилась из сил?
- Хочешь меня понести?- огрызнулась я.
Но лис только покосился на Иошинори-сама, дёрнул ушами и, к моему удивлению, промолчал.
И снова вокруг сомкнулся лес, а воздух наполнился птичьим щебетом и шелестом ветра. Но, даже когда суровые скалы и проводивший нас до самой их границы Якэй остались далеко позади, слова кузнеца продолжали разъедать моё сознание. "Иошинори-сама и его избранница" – какое нелепое сочетание… У Иошинори-сама не может быть "избранницы" в полном смысле этого слова. Когда-нибудь он, вероятно, найдёт себе пару для продолжения рода – такую же чистокровную, как и он сам, мэсу-ёкай[1]. И это – единственный вид "избранницы", возможный в его случае. Ему чужды привязанности, не говоря о более глубоких чувствах. По идее, кузнец, служивший своему господину на протяжении столетий, должен был бы это знать и не озвучивать бредовых измышлений, способных настолько выбить из колеи меня… Конечно, никому не известна истинная причина заботы царственного Иошинори-сама о "всего лишь человеке", но предположить, что я – его избранница?!
- Ты не заболела, Момо?- Дэйки легонько толкнул меня плечом.- Или господин заразил тебя молчаливостью?
Я растерянно заморгала, возвращаясь из хаоса беспорядочных мыслей в "здесь и сейчас". Лис подозрительно вглядывался в моё лицо, и я почувствовала, что краснею. Нет, оставаться в этом мире дольше мне противопоказано. Нужно наконец набраться смелости и спросить ёкая, сколько ещё он будет нуждаться в моих "услугах". Чем скорее вернусь домой, тем быстрее удастся стереть из памяти всё об этом мире. Всё и всех. Взгляд упал на мирно посапывающего в моих руках Камикадзе, и на глаза навернулись слёзы. Как же я оставлю его?..
- Момо?
- Мне… нехорошо…- промямлила я.
- Устала?- Дэйки заботливо погладил моё плечо.- Могу тебя понести.
- Что случилось?
Я съёжилась, избегая смотреть на Иошинори-сама, остановившегося в шаге от меня. Хорошо бы никогда больше не видеть этого сверхъестественно красивого лица и мёртвых глаз, не слышать ровного, лишённого эмоций голоса...
- Мне… нужно побыть одной… Я сейчас… вернусь…- и, не разбирая дороги, бросилась в лесную чащу.
Я бежала и бежала, натыкаясь на кусты и молодые деревца. И только, когда проснувшийся от тряски Камикадзе, недовольно заворчал, остановилась. С чего меня так понесло? Нелепая фраза кузнеца-черепахи ведь не повод вести себя, как бесноватая! Вероятно, дело в том, что стараюсь держать всё в себе и ничему не удивляться… но я – "всего лишь человек", и рано или поздно наступает реакция. Что до ёкая… Дэйки прав: Иошинори-сама мне нравится. Но что с того? Что с того, если он – самое сильное, бесстрашное и красивое существо, из всех, кого я когда-либо встречала или встречу… и люди, включая меня, действительно кажутся насекомыми рядом с ним… Невесело усмехнувшись, погладила раздражённо фыркающего Камикадзе.
- Прости, малыш, больше не повторится. Бег помогает, я пришла в себя.
Но задобрить камаитати оказалось не так просто. Дёрнув лапками, он взвился в воздух и, описав вокруг меня круг, опустился на плечо. Я огляделась.
- Знать бы, как вернуться обратно…
Со всех сторон меня обступали деревья, почти не пропускавшие солнечных лучей. Воздух – прохладный и влажный, звенели комары… Но вдруг до меня дошло, это – не комары, а… флейта. Тонкий, тихий звук…
- Стоит посмотреть, как тебе кажется?- обратилась я к камаитати.
Зверёк только фыркнул и зарылся мордочкой в мои волосы.