— Ага, доложу Харитонычу. Он, правда, уезжает завтра, а я сам улетаю в Казахстан…
— Доложи немедленно. И за твоим другом надо обязательно установить наблюдение, поохранять парня. Вполне возможно, его и таких же, как он, водил используют эмиссары Поводырей.
— Ага, понял. Спасибо, Рома, ты настоящий друг!
Связь прервалась.
Юна села напротив мужа. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Он виновато развёл руками:
— Такой вот необычный случай.
Она качнула головой:
— Ты же знаешь, ничего случайного в этой жизни не бывает. Как говорил папин папа: случай — всего лишь визитка Бога.
— Это не папин папа сказал, а классик.
— Пелевин, что ли? — простодушно сказала девушка.
Роман засмеялся, увлёк её из гостиной в спальню.
— Я рад, что ты много читаешь. К Пелевину у меня особых претензий нет, но, на мой взгляд, до классика ему ещё далеко. Да и не слышно что-то в последнее время. Устраиваемся спать?
— Наверно, поздно уже.
Однако раздеться Роман не успел. Снова мяукнул мобильный телефон. На этот раз о себе напомнил Алтын. То есть Ылтыын Юря, бывший разведчик, имевший оперативную кличку Шаман.
— Привет, висв. Надеюсь, не разбудил?
— Рад слышать, — искренне ответил Роман. — Ты не в Выборге случайно?
— Я в Томске, — сказал Алтын. — Хочу предупредить.
Роман подтянулся:
— Что случилось?
— Из Лефортовского СИЗО сбежал Михеев. Это раз.
— Оп-ля!
— Вот именно. Там сейчас идут разборки, как такое могло произойти, но и так понятно, что в Лефортове окопалась агентура АПГ. Второе: из Томской лаборатории исчезло тело Фурсенюка.
Роман замер.
Ылтыын помедлил, ожидая реакции друга.
— Что молчишь?
— Думаю.
— Думай, думай, есть о чём. Официальную версию его гибели ты знаешь: бывший министр образования утонул в Байкале во время купания, тело не найдено. А теперь его и в самом деле не найдут.
— Помочь с поисками?
— Пока такого заказа нет, но будь готов. Хотя у тебя будет другое задание.
— Какое?
— В Казахстане решили повторить киргизский эксперимент со сменой власти.
— «Оранжевую революцию»?
— Её правильней называть «революцией свиста». Впрочем, такое происходило не только в Киргизии. После Украины и Киргизии попытки повторить революции предпринимались и в Молдавии, и в Карабахе, и в Туркмении, и в Белоруссии. Харитоныч наверняка предложит тебе помочь казахским друзьям, потому что за спинами организаторов «свиста» стоят Поводыри АПГ.
— Я уже понял.
— Вот я и звоню предупредить: будь осторожен. Эмиссары АПГ заточили на тебя большой зуб.
— Ничего, прорвёмся.
— Вот только обойдись без растопырки пальцев.
— Не ругайся.
— Я знаю, что ты сейчас доволен жизнью. Как и Афанасий, между прочим. Я его встречал недавно, мужик прямо светится от счастья, а это опасно. Поэтому желаю тебе думать и чаще оглядываться.
— Ладно, уговорил. Ты там будешь?
— Не знаю, если пошлют. Будь, жене привет.
— Подожди, ещё один вопрос. Унц… не выкрали?
Роман имел в виду оставленный Поводырём на корабле «Метрополия» автомат защиты, принявший облик альбатроса. После бегства Калкаманова, не успевшего активировать автомат, Волков попытался нейтрализовать унц, и это ему удалось.
— Унц в Москве, в спецлаборатории.
— В-портал?
— В-портал у ребят Тамерлана, они потихоньку изучают эту машинку.
— Попыток выхода в сеть АПГ не делали?
— Не знаю, не интересовался. Пока.
Роман выключил телефон, посмотрел на жену, медлившую нырнуть под одеяло.
— Ты улетаешь? — слабо улыбнулась она.
— Пока не… — он не закончил, телефон возбудился в третий раз.
— Добрый вечер, Роман Евлампиевич, — родился в трубке густой голос координатора «Триэн». — Хотел попросить тебя навестить одну братскую страну.
— Казахстан, — сказал Роман.
— Алтын, — сказал Олег Харитонович.
— Прошу прощения.
— Всё в порядке, Алтын тебя опекает, это правильно. Поедешь?
Роман покосился на прижавшуюся к плечу Юну.
— Когда?
— Завтра утром за тобой заедет Королёв, ты его знаешь, он тебя возил по Москве. Привезёт пакет материалов по Казахстану и отвезёт в аэропорт «Пулково».
— Хорошо.
— Я тоже буду в Алма-Аты, поговорим. До связи.
Роман опустил телефон, хотел повернуть жену к себе лицом, но она прижалась к нему сильнее.
— Мне с тобой нельзя?
— Ты же понимаешь… — начал он, расстраиваясь.
— Понимаю, не переживай. Просто я не могу без тебя жить долго. Максимум — один день.