Но затем он поднимает взгляд и замечает нас, стоящих в стороне, не совсем понимая, чего мы ждём. Он моргает, и его глаза тускнеют, возвращаясь к своему обычному глубокому синему, словно кто-то нажал выключатель. Он быстро вырывает свои руки из её и, наконец, опускает маску, хмурясь.
— Тебя нужно в больницу отвезти, — говорит она, подняв на него взгляд.
Он едва замечает её и отходит на шаг.
— Со мной всё в порядке.
Она хмурится и хватает его за лацкан куртки.
— Нет, не в порядке. Тебя нужно осмотреть у специалиста по ожог...
— Я сказал, что всё в порядке. Оставь это, малявка, — огрызается он.
Даже я нахмурился от его внезапной смены настроения. Будто он специально её отталкивает, и, кажется, это срабатывает.
Она опускает руки и злобно смотрит на него.
— Ладно, estúpido27, — начинает она, срываясь на поток испанских ругательств, поворачивается к нему спиной и направляется к нам. Деклан наблюдает за каждым её движением, прежде чем последовать за ней.
Как будто время снова включилось, мои братья отпускают меня и снова выстраиваются рядом, как единая сила. Моя сестра подходит ко мне, всё ещё бормоча под нос испанские ругательства. Я не могу сдержать улыбку, когда обнимаю её. Она тут же обвивает меня руками и крепко сжимает. Я снова вдыхаю запах её макушки — то, что я всегда делал с детства. Её привычный запах скрыт густым слоем дыма, от которого у меня морщится нос.
Деклан подходит к нам, как только я отпускаю сестру.
— Что случилось? — спрашиваю я. Она поднимает на меня взгляд, полный разочарования. На нижних веках блестят тонкие линии влаги. Сегодня она потеряла всё: дом, который она построила для себя, и все свои вещи.
— Я не знаю, — хрипло отвечает она. — Я вчера отработала двенадцатичасовую смену. Была такой уставшей, когда пришла домой чуть позже обеда. Я думала, что сделаю себе чаю и немного полежу. Но, Ли, клянусь Богом, я выключила чайник. Я точно знаю, что выключила, — шепчет она последние слова. Она качает головой. — Потом я пошла наверх и вздремнула. Когда я проснулась, вся комната была в дыму. Я попыталась спуститься вниз, но когда взялась за ручку двери, она была горячей.
Она показывает мне свою правую ладонь, и, конечно же, там есть ожог. Я беру её руку и осторожно провожу пальцами по красному рубцу. Она слегка шипит, но не отдёргивает руку. Краем глаза я вижу, как Деклан наклоняется, чтобы тоже посмотреть.
— Всё в порядке, просто нужен крем для ожогов, — успокаивает она меня. — Как только я поняла, что не могу выбраться через дверь, я подошла к окну. — Она указывает на окно на втором этаже, вокруг которого сейчас уже пылает огонь. Её лицо сморщивается, пока она смотрит, как её дом догорает. — Я пыталась открыть его, но оно не поддавалось. Будто кто-то запечатал его, пока я спала. И тут я увидела мужчину.
— Какого мужчину? — Оуэн опережает меня с вопросом.
Софи снова качает головой.
— Я не смогла разглядеть его лицо. Но он был одет весь в чёрное. Чёрный костюм, чёрный галстук, туфли и шляпа. Я подумала, что за мной пришёл сам Жнец, — она вздрагивает, прежде чем снова поднять взгляд на меня. — Я стучала по окну, звала на помощь. Кричала на него, пока мой голос не охрип, а всё, что я могла делать дальше, это кашлять, так как дым продолжал заполнять комнату.
Холодная паника заполняет мою грудь, когда я представляю её в этой ситуации. Я сжимаю кулаки по бокам, вдавливая короткие ногти в кожу.
— А потом мужчина сел в чёрную машину и уехал. Он видел меня, Ли, слышал, как я кричала о помощи, и просто уехал. Кто, чёрт возьми, так поступает? — спрашивает она, но у меня не хватает смелости сказать ей, кто. Она продолжает. — Тогда я схватила единственное тяжёлое, что смогла найти, и выбила окно. — Она указывает на одинокую разбитую прикроватную тумбочку, валяющуюся на лужайке перед домом. Она вздыхает и опускает взгляд на свои руки, заканчивая. — Я спустилась по стене дома. И как только мои ноги коснулись земли, я услышала сирены.
Я потерял дар речи, когда она заканчивает свой рассказ. Это моя вина. Да, она жива и здорова. По крайней мере, внешне. Но всё, над чем она когда-либо работала, буквально сгорело дотла, и винить мне некого, кроме самого себя. Я стал причиной этого.
Пелоси мог и быть тем, кто поджёг спичку, но я был тем, кто её ему передал. И теперь всё, что я могу сделать, — это убедиться, что этого больше не повторится. Я обязан защищать свою сестру любой ценой, пока мы не сможем окончательно свалить Пелоси.
Я снова обнимаю Софи, а затем оборачиваюсь к своим братьям. Как будто мы все думаем об одном, каждый из них молча кивает. Все, кроме Деклана.
Я прищуриваюсь, глядя на него. Стиснув зубы, я наблюдаю, как его взгляд скачет от Софи ко мне. Я киваю своему лучшему другу, мысленно передавая ему свои слова. «Ты поможешь защитить её?» — спрашиваю я молча.
На мгновение кажется, что он готов бросить всё и сбежать. Само предположение, что Софи будет рядом чаще, кажется, пугает его. Я наблюдаю, как он делает глубокий вдох и выдыхает с хрипом. Софи права. Нам нужно отвезти его в больницу.
Когда он наконец кивает, облегчение накатывает на меня. Софи придётся оставаться с нами какое-то время, так что будет лучше, если все будут в курсе того, что будет происходить дальше. Нам предстоит испытать наши навыки по обеспечению близкого прикрытия на какое-то время, пока ситуация не будет под контролем. Но это прикрытие будет отличаться от всего, что мы делали раньше.
Софи не должна знать, что происходит. Если она хоть немного поймёт, в какой опасности она находится, скорее всего, она привлечёт полицию. А чтобы мы могли довести дело до конца так, как это нужно, полиция не должна знать ни черта. Потому что то, что нам придётся делать, выйдет за рамки закона.