Не говоря уже о моральных границах, по которым мы будем ходить. Я уверен, что с Пелоси будет покончено, и скоро. Даже если для этого придётся уничтожить всю его семейную линию.
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
ТЕЙТУМ
— Чёрт возьми, Деклан. Я сказала, сиди спокойно, — резкий голос Софи доносится с противоположной стороны клуба. Объект её гнева сидит перед ней у бара. Она пытается обработать его забинтованную руку последние несколько минут, но он постоянно уворачивается.
— А я сказал, что сам справлюсь, Малявка, — рычит он, схватив свой стакан с виски и залпом выпивает его. Я ухмыляюсь и толкаю Лиама локтем в бок. Он сидит рядом со мной в нашем тёмном углу. В том самом тёмном углу, из которого он когда-то высматривал меня, когда охотился на свою добычу. Он обхватывает моё обнажённое бедро под рваной джинсовой юбкой, наблюдая за разворачивающейся перед нами драмой.
— Ты не можешь перестать быть таким упрямым хотя бы на две секунды и дать мне осмотреть твой ожог? — Софи, злобно нахмурившись, стоит перед ним, её загорелое лицо вспыхивает от гнева. Ухмылка Деклана лишь разжигает в её глазах ещё большую ярость.
— Для невежественного байкера вроде меня это слишком сложное слово, — бурчит он в свой пустой стакан.
— Хочешь сложных слов? Пожалуйста: невежда, обременительный, неучтивый, социопат, гребаный придурок, — шипит она.
— Последнее было из двух слов, догматик, — усмехается он, и я едва сдерживаю смешок. Нет сомнений, что он специально выучил это слово, чтобы использовать его в такой ситуации.
Помимо того, что Софи — медсестра, она практически воплощение добродетели и, к тому же, очень образована. Два факта, которые Деклан обожает использовать, чтобы довести её до белого каления. Лиам сжимает моё бедро, молчаливо предупреждая не смеяться. Если Софи подумает, что мы издеваемся над ней, она взорвётся. И уж точно я не хочу, чтобы вся эта латиноамериканская ярость была направлена на меня, поэтому тут же прочищаю горло, чтобы подавить смех.
Мы наблюдаем, как Деклан тянется за бутылкой виски рядом с ним и наливает себе три пальца. Уф. Очевидно, что он настроен уйти в алкогольную кому этой ночью, и, судя по всему, именно туда он и направляется.
Так продолжалось весь последний месяц. Сначала они ходили вокруг друг друга на цыпочках. Но вскоре эта новизна сошла на нет, и с тех пор они не перестают ссориться. Наверняка не помогает и то, что Лиам отдал своей сестре свою квартиру, пока её жилищная ситуация не разрешится. У неё проблемы со страховой компанией, и пока что они даже не убрали обломки, оставшиеся от её дома.
Лиам и я переехали в помещение над автомастерской клуба. Оно раньше использовалось как склад, но мы всё там очистили. Теперь это огромное открытое пространство, достаточно большое, чтобы вместить три-четыре маленькие квартиры. Сейчас мы занимаемся ремонтом. За последний месяц мы создали для себя и для Макс более-менее пригодное для жизни пространство.
После её ужасного похищения я осталась с ней, когда все остальные отправились к дому Софи, или к тому, что от него осталось. Я ехала с Макс в машине скорой помощи до ближайшей больницы и до сих пор горжусь собой за то, что смогла держать себя в руках всё это время. Макс — моя сестра, поэтому видеть её избитой и с синяками не только заставило меня невероятно беспокоиться за неё, но и наполнило чувством убийственной ярости. Если бы у меня была возможность снова добраться до Пелоси, я бы вырвала ему грёбаное горло голыми зубами, не испытывая ни капли сожаления.
Но, как бы там ни было, Макс отделалась лишь несколькими швами, а Антонио Пелоси находится за решёткой в неизвестном месте. Мы можем предположить, что он уже разыскивается одним очень разозлённым наркобароном, так что вероятность того, что он свяжется с ними, чтобы сдать нас, крайне мала. В любом случае, в ближайшее время он вряд ли заговорит с кем-либо. ФБР, скорее всего, увезло его в неизвестное место для дальнейших допросов. Шансов, что мы когда-нибудь его снова увидим, почти нет. Но это не делает Лиама менее встревоженным.
После того как мы все вернулись, Оуэн пообещал выяснить, куда отправили Пелоси. Несмотря на наши физические ограничения, влияние клуба велико. Если мы сможем узнать, где он находится, мы можем внедрить кого-то на внутреннюю работу, чтобы устранить проблему. Сейчас это просто игра ожидания.
Даже если его больше нет рядом, его угроза всё ещё висит над нами. Кажется, что мы все ходим по тонкому льду, ожидая, когда что-то взорвётся и утащит нас всех в ад с огненной вспышкой. Лиам и остальные убеждены, что всё ещё не кончилось, и я склонна с ними согласиться.
Никому из нас не разрешается покидать клуб без сопровождения. Лично меня это вполне устраивает. Особенно когда моё сопровождение специализируется на том, чтобы заставлять меня кончать так, что я вижу звёзды. Я сжимаю бёдра, чтобы унять боль, которую вызывает эта мысль.
Макс, с другой стороны, ненавидит каждую секунду и сбегает от своего «хвоста» при каждой возможности.. Как ни странно, все по очереди наблюдают за ней, но больше всего за ней охотятся Таннер или Эйс. Им еще предстоит выяснить, что, если они будут просто работать вместе, им будет легче держать ее в узде. Макс - свободный дух, и им обоим потребуется приручить ее.
Софи до сих пор не знает, что у неё есть сопровождение. Она не обрадуется, если узнает, что за ней следят, и мы не хотим вызывать у неё подозрений. В конце концов, нет смысла пугать её, если мы ошибаемся насчёт Пелоси.
И как по команде, вниз спускается тот единственный человек, которому она позволила сопровождать её последние две недели. Он ночует с ней на надувном матрасе в старой комнате Лиама. Меня забавляет эта картина, учитывая его размер и крошечный матрас. Ему потребовалось пару недель, чтобы организовать визит, но как только он узнал о пожаре, он приехал в город так быстро, как только мог, и с тех пор не уезжал. Я думаю, что скоро он уедет — ведь он всё-таки женат.