— Не всё, но это то, что у них было в наличии, — подтверждает он, осматривая меня с ног до головы. — На вид ты не так уж и плох, учитывая, как выглядит твой байк, — говорит он, приближаясь ко мне и снимая очки.
Несмотря на то, что Оуэн самый старший из нас, его присутствие всё ещё внушительно, заставляя менее уверенных мужчин осознавать своё ничтожество. Он выглядит крепким, с угрожающими татуировками и таким суровым взглядом, что даже закоренелый преступник может усомниться в своём статусе. Его зачёсанные назад волосы в основном седые, как и его густая борода, что только усиливает его образ настоящего брутала. И не только для старика. Да поможет Бог тому, кто будет достаточно глуп, чтобы назвать его старым.
— Я переживал и худшее, — говорю я, перенаправляя вес на больную ногу, едва заметно поморщившись.
Оуэн кивает, быстро скользя взглядом по моей ноге, прежде чем снова встретиться со мной глазами.
— Ты уже ходил к сестре с этой ногой? — спрашивает он.
Я усмехаюсь и качаю головой.
— И позволить ей отругать меня вдоль и поперёк? Абсолютно, блядь, нет, — отрезаю я. На свете есть не так уж много вещей, которые вселяют в меня страх. Верите или нет, но боюсь я очень немногого. Но если поставить меня в одну комнату с любой из женщин в моей семье после того, как я совершил какую-нибудь глупость? Одна только мысль об этом вызывает у меня мурашки по коже. Латиноамериканский темперамент и всё такое.
Я бы скорее вылил на свою окровавленную ногу целую бутылку Everclear2 в душе, чем позволил сестре узнать, что я накосячил.
Оуэн тихо смеётся, прежде чем подойти ко мне и хлопнуть по спине, отчего я слегка морщусь.
— Рад, что с тобой всё в порядке. Хочешь рассказать, что, чёрт возьми, произошло? Хейден только сказал, что ты видел призрак прошлой ночью, и передал мне список запчастей.
Я оглядываюсь через плечо на Хейдена, который вынимает детали из коробки и раскладывает их на столе рядом с байком. Я знаю, что он считал неуместным рассказывать Оуэну о том, что видел вчера.
— Да, — бормочу я и поворачиваюсь обратно к боссу. — Нам нужно об этом поговорить, — мой взгляд становится серьёзным. Раннее веселье улетучилось.
Глаза Оуэна темнеют, когда он слышит серьёзные нотки в моём голосе. Он кивает и направляется в офис в задней части мастерской. Я следую за ним, бросив последний взгляд на мой искалеченный байк. Но на этот раз я вижу не разбитый металл и поцарапанную краску. Теперь передо мной только полночные глаза, заглядывающие мне в душу.
ДЕВЯТЬ
ЛИАМ
Непрекращающийся гул оконного кондиционера, кажется, успокаивает ту часть моей души, которая измучена мыслями о прошлом. Будто бы этот белый шум способен заглушить постоянный поток мыслей в моей голове. Чего бы я только не отдал за возможность отключить мозг и проспать целые сутки.
— Итак, значит, Тейтум снова в городе? — бас Оуэна прорезает туман, окутавший мой разум с того момента, как мы вошли в крохотный офис и закрыли за собой дверь.
— Откуда ты... — начинаю я, но он останавливает меня взмахом руки и садится напротив, оставляя между нами лишь небольшой стол.
— Мы сколько знакомы? Шестнадцать лет? — спрашивает он, хотя это и не вопрос. — За всё это время я только однажды видел, как кто-то может настолько выбить тебя из колеи. Я знаю, что бывает, когда такая девчонка вонзает в тебя свои когти и не отпускает, — говорит он с печальной улыбкой.
Из всех бывших жён Оуэна я встречал только одну, но знаю, что большинство из них были слегка не в себе. Впрочем, любить мужчину, для которого жизнь — это клуб, наверное, и в самом деле может свести с ума.
— Хейден сказал, что ты встретил призрак, а я знаю только одного, который мог бы тебя так взбудоражить, сынок, — заканчивает он, мельком улыбнувшись из-под густой бороды.
Я действительно любил своего отца. До того самого дня, когда он оставил mi madrè3 с четырьмя детьми на руках. Я до сих пор помню, каково это — бросать мяч с отцом. Но я также помню, каково это было, когда он ушёл. В такие моменты, когда Оуэн называет меня «сынок», я понимаю, насколько мало мой отец действительно заботился о нас. Оуэн, может, и не ведет себя так, будто его заботит роль неофициального отца для всех нас, но это никогда не мешало мне быть вечно благодарным за это.
Хотя я знаю, что он на самом деле получает удовольствие от роли «папы», которого у нас не было, он никогда этого не признает. Не могу его винить за то, что он относится к нам как к своим детям. У него есть сын, Джейми, но Джейми не хочет иметь с ним ничего общего. Какое-то дерьмо, которое его мать вбила ему в голову давным-давно, осталось с ним и во взрослой жизни. Он появляется только тогда, когда ему что-то нужно от Оуэна, зная, что его вина — это дойная корова. Никто из нас не может выносить этого самодовольного ублюдка, но мы терпим его ради Оуэна.
Из-за Джейми Оуэн считает себя хреновым отцом, сколько бы мы ни убеждали его в обратном. Для некоторых из нас он — единственный отец, который у нас был.
Я поднимаю глаза и встречаюсь с его светло-зелёными глазами, позволяя слабой улыбке появиться на моём лице.
— Да, наверное, ты прав, — бормочу я, откидываясь на спинку стула. Высокий скрежет старого металла, трущегося сам о себя, прорезает равномерное гудение кондиционера, возвращая мои мысли к насущным проблемам.
Я рассказываю Оуэну о своей случайной встрече с Тейт. От того момента, как она выехала прямо передо мной, до того, как я её обезоружил — мысль об этом до сих пор вызывает во мне жар. Я рассказываю ему, как наблюдал за всей её беседой с человеком Пелоси через небольшую щель в двери ванной. Оуэн кивает и задаёт несколько вопросов, пока я пересказываю эту запутанную историю. Я отвечаю на все вопросы, вспоминая всё это, как какой-то извращённый сон.