Айшэ уверенно прошла через первый зал, даже не проверив, следует ли маг за ней. Помещения храма были выполнены каждый в своем собственном стиле, так что в глазах скоро зарябило от постоянной смены обстановки и освещения. Магу уже стало казаться, что они попали в музей. Наконец вампирша свернула в очередное ответвление коридоров, и они вышли к тому святилищу, которое интересовало девушку. Поднявшаяся навстречу жрица в серебряной маске внимательно окинула их взглядом, а потом прижала к груди левую руку, сложив пальцы полумесяцем. Скорее всего, это был жест благословения.
Каким жестом ответила Айшэ, он не рассмотрел, – девушка стояла к нему спиной, но жрица поклонилась и исчезла где-то в боковом коридоре. Через миг раздался удар небольшого гонга. Вампирша еще постояла перед входом, словно чего-то дожидаясь, а потом удовлетворенно кивнула и, наконец, шагнула в храм своей богини.
Эльхиор направился следом, аккуратно левитируя статую. Необходимость постоянно таскать ее за собой уже начинала порядком раздражать, и маг очень надеялся, что здесь все пройдет без заминки и позволит ему избавиться от опостылевшего багажа.
Храм Риэн, богини Жизни и Смерти, производил изумительное впечатление. В углах зала затаились тени, которые не мог разогнать даже яркий солнечный луч, падающий из небольшого круглого окошка в куполе и освещающий белоснежный алтарь посередине помещения. По бокам большого плоского камня вилась искусная резьба, изображающая какое-то плетущееся растение. Рука талантливого мастера изобразила и раскрытые цветы, и едва приоткрывшиеся бутоны, кое-где Эльхиор заметил и осыпавшиеся лепестки. Листья местами казались погрызенными неведомыми насекомыми. Это была сама Жизнь, ее начало и угасание, запечатленные в камне.
– Поставь статую на алтарь, – отвлек его от созерцания голос вампирши. Девушка была необычайно серьезна и собрана, будто снова искала дорогу между магическими ловушками. Когда маг выполнил требование, она добавила: – Теперь отойди как можно дальше и не вмешивайся. Не знаю, как она отреагирует на тебя…
Айшэ шагнула к алтарю. Выпущенными когтями вскрыв вену, она щедро плеснула кровью на камень. Эльхиор, отошедший к дальней стене, с интересом наблюдал, как белоснежный монолит меняет цвет сначала на ярко-алый, а затем на бордовый. Камень будто ожил, теперь в нем клубилось нечто, похожее на темно-красные закатные облака, и только острые грани не давали этому мареву выплеснуться наружу. Девушка, как завороженная, всматривалась в эту пляску цвета.
– А явиться лично ты не захотела? – мелодичный голос разрушил хрупкую тишину и больно ударил по барабанным перепонкам, заставив мужчину рефлекторно зажать уши.
– Это повлекло бы некоторые сложности, – отозвалась Айшэ, криво усмехнувшись.
– И что тебя привело? – невидимая собеседница и не думала скрывать интереса и легкой насмешки.
– Для начала, в другом мире я нашла артефакт, который может тебе понадобиться, – обтекаемо отозвалась вампирша.
– Действуй, а потом мы поговорим, – после минутного молчания скомандовал голос.
Окровавленная ладошка девушки легла поверх аметиста. Айшэ для верности еще раз провела по руке когтями – предыдущие порезы затянулись, не оставив даже шрамов, что Эльхиор отчетливо разглядел. Друза полыхнула лиловым, постепенно меняя свой цвет на черный. Затем камень запульсировал темно-фиолетовыми вспышками, напоминая в этот момент большое сердце, и постепенно втянулся в грудную клетку статуи. Древесина словно ожила, едва заметно засветившись, а затем все быстрее начала менять вид. Высокая женская фигура стала чуть меньше, хотя сохранила некоторую хрупкость очертаний. Поплыли искусно вырезанные тонкие линии женского лица, медленно сменяясь мужскими чертами.
Постепенно статуя истончились, подобно тающей льдинке, замерцала, а потом и вовсе исчезла. На алтаре же остался сидеть очумело моргающий парень. Эльхиор, верно расценив нетерпеливый жест Айшэ, подошел и поскорее оттащил его к стене, заодно успев внимательно осмотреть «новорожденного». Довольно высокий, но очень тонкокостный и хрупкий, он был совсем молод, на взгляд мага, не старше двадцати человеческих лет. Узкое лицо с чуть резковатыми чертами обрамляли темные волосы насыщенного шоколадного оттенка. Из-под волос, смешно подрагивая, торчали кончики больших и мохнатых ушей, напоминавших волчьи. Парень оторопело вертел головой, и в глазах цвета зеленоватой бирюзы застыло такое непонимание, что наемнику даже стало жаль это существо, воскрешенное, скорее всего, против воли и уже успевшее забыть, что такое мир живых.