— Но как же…
Ее голос был таким тихим и слабым. И от этого моя уверенность пошатнулась. Но я продолжил.
— Я рассказываю тебе об этом, чтобы ты поняла. Ты — моя слабость, Надя. И это было известно многим. Понимаешь? Такое не забывается. Я не знаю, что было бы, если мы не встретились тогда в клубе. Не хочу думать. Эгоистично было с моей стороны продолжить все. Но я не мог отказаться от этого. Просто не мог. Ты смыслом моей жизни стала, и те, кому надо, все просекли.
Она слушала, не перебивая. Ладошка в моих руках стала совсем ледяной, и я стал согревать ее своим дыханием.
— Я попал в западню. Все так закрутилось стремительно, бл*ть, я даже сам осознать ничего не успел. Криминальные разборки не для твоих ушей, малышка. Но скажу одно, мне стали угрожать. Давить на меня самым действенным методом. Стоило лишь одному из ублюдков упомянуть про тебя, мне сразу же планку сорвало. Знал лишь одно, тебя надо защитить. Любой ценой. И был лишь один способ.
Она резко вскинула голову и посмотрела на меня раненным взглядом, от которого у меня внутри все заледенело.
— Так это все было ложью, Антон? Те слова…
Не закончила и с силой закусила губу. Я провел пальцем по ее губам, чтобы прекратила причинять себе боль.
— Мне надо было, чтобы ты возненавидела меня, Надя. И забыла.
Она закрыла глаза и яростно замотала головой. Потом открыла их снова, и в них стояла знакомая мне решимость.
— Я не верю! Мы могли бы что-то придумать, мы могли бы…
— В том то и дело, что не могли, — жестко перебил ее, — процесс был запущен, все летело к чертям! Мне повезло, что ты уехала. Если бы нет, я бы Зарецкого заставил это сделать. Отправить тебя, как можно дальше от меня.
— И что же изменилось? Почему ты вернулся?
— Я к этому и веду. С одним из лидеров я заключил сделку. Началась междоусобная война, в которую были втянуты все. Мне же нужно было лишь одно, выбраться из этого дерьма. Навсегда. Но это невозможно сделать, когда слишком много знаешь, оттуда либо вперед ногами, либо в Москву-реку. Но я смог, Надя. Неважно, каких усилий мне стоило, я получил то, что хотел.
— Этот шрам…
— Издержки, — улыбнулся ей, — никакой опасности мне не угрожало, это ранение было показательным, рассчитанным лишь на одного человека.
О том, что для меня тот выстрел тоже был сюрпризом, я умолчал. Это не важно. Теперь это не имеет значения.
— Ты веришь мне?
Сейчас ее ответ был самым важным для меня. Как ни странно, снова накатила какая-то неуверенность. Даже страх.
— Я не знаю, что и думать, Антон. Я боюсь…
После этих слов я уже не мог сдержаться. Обхватил ее лицо ладонями и прижался своим лбом к ее.
— Мне жаль, что все так вышло. Но у нас еще есть шанс, Надя, ты и сама это понимаешь.
Она осторожно положила руки мне на грудь, кивнула, и тогда я начал целовать ее. Стараясь передать все чувства, что обуревали меня в этот момент. Счастье, безудержная радость и нежность переполняли меня. Это не было поцелуем желания, нет. Было ощущение правильности и того, что я наконец-то там, где должен быть.
Внезапно мелькнувшая мысль заставила резко подскочить с постели и кинуться в комнату под удивленный взгляд Надежды. Черт, где же он?
Когда я вернулся, она допивала кофе, при моем появлении вздернула бровь вопросительно.
— Звони, — сказал и бросил ее мобильник к ней на кровать.
Надя поперхнулась и закашлялась. Смотрела на меня, словно на идиота.
— Куда звонить?
— Своему Айболиту, — ответил ей, не поведя и бровью на ее ошарашенный взгляд, — ты и сама понимаешь, что с этим надо покончить.
Она посмотрела на меня и начала смеяться. Громко, не сдерживаясь.
Я же стоял, словно истукан и не мог понять этой вспышки веселья. Через несколько мгновений она все же успокоилась и сказала, сквозь смех.
— Боже, Франц, ты не меняешься.
Глава 20
НАДЯ
— А куда ты меня поведешь?
Мы с Антоном ехали в машине ко мне на работу. Он сказал, что сегодня вечером поведет меня на свидание. На настоящее! С ужином, вином и цветами. У меня внутри все сладостно сжималось от радости и предвкушения. Такое чувство, что не было всех этих лет вдали друг от друга, всей этой боли и слез. Все это прошлое. Все эти воспоминания сейчас, как еле различимый фон, шум на заднем плане. Минута счастья с Францем заменяет целый год отчаяния без него. Он действует на меня, как утреннее кофе на организм человека. Бодрит, тонизирует и в косметических целях просто не заменим. Ничто, ни одна, даже самая дорогая косметика, не заставить тебя сиять так, как может сделать любимый мужчина. Проснувшись утром, я наконец-то почувствовала себя счастливой, способной справиться совсем.