Тетя оказалась высокой и довольно молодой женщиной, по-моему даже моложе Сергея, что выглядело довольно страннно. Она отказалась готовить ципелинны, заявив, что это долгая и кропотливая работа и нам пришлось довольствоваться пиццей из соседней пицерии. Платить пришлось мне, поскольку ни у кого из них не было денег.
После обеда я выбрал удобный момент, когда Борис удалился в туалет помечтать в одиночестве, и спросил у Сергея как я могу позвонить от его тети в Вильнюс. Но говорил я тогда на очень плохом русском языке и Сергей меня не понял.
"Почта!" - сказал он, ворочая глазами - "Почта, понимаешь? Ферштейн? Почта!"
"I don"t need post office" - я попытался обьяснить ему - "I just need to make a telephone call" From here. Отсюда. Do you understand? How may I do that? "
"Ни хрена я не андерстанд. Чего ты хочешь? Если хочешь звонить - то иди на почту"
"I don"t need почта. Я нид позвонить"
"Вот тупарь какой! Ладно, я передам Борису. Он тебе все обьяснит"
"Нет, не надо сказать Борису. Don"t say anything to him...."
Но Сергей меня не послушал, потому что ровно через пять минут, после того, как Борис вышел из туалета, он меня спросил:
"Who did you want to call? Give me the number and I will do it for you".
"Nobody" - сказал я Борису - "Sergey didn"t understand me. Он мне нe понял. I asked him, я спросил - when are we leaving? Когда мы уедем?"
"When?" - Борис подозрительно уставился на меня - "Soon. Why is such rush?"
Я понял, что позвонить Лайме отсюда мне все-равно не удасться и что нужно срочно поменять тему разговора.
"Ты знаешь, Борис, вот то, что ты рассказал мне о евреях в Литве, есть одно место, где я не верю"
Борис снова уставился на меня, пытаясь переварить мной сказанное и какое оно имеет отношение к предыдущему разговору.
"Что именно?" - спросил он наконец.
"Вот ты мне говорил, что Хельмута Раука так никогда и не судили, что он, не скрывая своего имени, жил в Канаде больше тридцати пяти лет, хотя о его активности во время второй мировой войны было известно, по крайней мере, лет пятнадцать, а то и больше."
"Да, так оно и есть"
"Ну как же так? В Германии строгие законы - там сажают за решетку даже тех, что кто-то скажет что-нибудь неправльное в отношении холокоста, если кто-то даже усомнится в его подлинности. А тут человек сам принимал участие, сам был убийцей сотен, а может быть и тысяч людей, а Германия не телилась. Если верить тебе, то ей понадобилось больше десяти лет, чтобы запросить его у Канады, больше десяти лет тянулся процесс. Так не может быть. Что-то тут не то."
"Не только не может быть, но только так и бывает. Возьми кого угодно. Возьми, например, литовского бандита Импулявичуса. (Импулявичус? Где-то я слышал уже это имя). В течении десяти лет советская прокуратура запрашивала о его выдачи у американцев. И что? А ничего. Никакого суда над ним так и не состоялось, никто его не выдал и он умер у себя дома, в кругу своей семьи. Такие примеры - сплошь и рядом. И кто там не телился в отношении Раука - Германия или Канада установить трудно. Главное, что во всех, без исключения, западных странах помогают нацистким преступникам уйти от правосудия"
"Я не думаю, что помогают, Борис. В этом ты не прав. Просто у нас раньше не было доверия к советской системе "правосудия". Понимаешь? Советский суд имел плохую репутацию, он осудил столько много невинных людей, не говоря уже о правозащитниках, едиственной виной которых была критика правительства. Нет, Борис, ты, конечно, не прав. Да у нас было недоверие, но никто, намеренно избежать правосудие, нацистким преступникам не помагал"
"Никто? А адвокаты, которые ради денег или ради каких-то там бредовых идей о всеобщей справедливости делали все, и правдами и неправдами, чтобы эти самые преступники смогли уйти от заслуженного наказания. Ну, и плюс еще и либеральная политика этих стран..."
"Это не так, Борис. Ты, как всегда, преувеличиваеь. Мой дядя, например, адвокат..."
"А-а, ну тогда понятно"
"Нет, нет, ты меня совсем не понял. Я сам готовлюсь стать адвокатом. Я не об этом. На западе, в отличие от того, что было у вас в Советском Союзе (я не знаю, как теперь в Литве), каждый человек считается невиновным, будь он кто-угодно, покамест его виновность не доказана судом. Понимаешь? Это делается для того, чтобы невинный не пострадал. Это самое главное для западной юриспруденции условие: чтобы невинный не пострадал. Поэтому процесс у нас тянется довольно долго. Но не десять лет, конечно."
"Главное чтобы невинный не пострадал? А как насчет того, чтобы виновный не ушел от наказания?"
"Это не так важно. Важно чтобы невинный не пострадал. Тем более, что промахи в отношении виновных случаются крайне редко."
"Ну, ты даешь! Если хочешь знать, то до 1950 года большинство наиболее крупных нацистких преступников, например, кончили свои дни на виселице. А вот после 1950 года почти что все, за исключением, может быть, одного Эйхмана, умерли в своей постели, в окружении своих семей. Остались ненаказанными."
"Ты, Борис, опять преувеличиваешь! Такого не могло быть!"
"Не веришь? Когда вернемся назад, в Вильнюс, я тебе дам почитать составленный мною список. Увидишь сам"
(По приезде в Вильнюс Борис действительно дал мне почитать рукописный текст своей новой книги. Я приведу здесь только небольшую часть составленного им списка:
Франц Стангль, комендант лагерей смерти Треблинка и Собибор.
Австриец. Епископ Алоис Нудаль помог ему бежать после войны, снабдив его документами "красного креста", сперва в Сирию, а потом в Бразилию. Несмотря на то, что еще в 1951 году он зарегистрировался в австрийском консулате в Сан Пауло под своим собственным именем, Австрии понадобилось десять лет, чтобы потребовать его выдачи. Еще шесть лет понадобилось Бразилии, чтобы его арестовать. В 1967 году он был выдан Австрии. В 1970 году он, в конце концов, был признан винивным в убийстве 90000 человек и приговорен к пожизненному заключению. Умер в 1971 году от сердечного приступа.
Курт Франц, следующий, после Стангля, комендант Треблинки.
Этот никуда не удирал. Жил себе спокойно в Германии, работал поваром в одном из ресторанов Дюссельдорфа. В 1959 году его наконец арестовали, в 1965 году признали виновным в убийстве 300000 человек и приговорили к "пожизненному" заключению. В 1993 году его выпустили из тюрьмы на свободу в связи с "плохим состоянием здоровья". Умер в 1998 году в кругу своей семьи. Густав Муцингер, заведующий газовыми камерами, сначала в Треблинке, а затем в лагере смерти Ресиера ди Сан Сабо (в Словении).
Этот тоже никуда не удирал. Жил в Германии до 1963 года, пока его наконец не арестовали. В 1965 признан виновным в преступлениях против человечности и приговорен к 12 годам тюрьмы. Выпущен через шесть лет "за хорошее поведение". Умер в 1977 году в кругу семьи.
Фриц Шмидт, "работник" в Треблинке. Его "работой" было включать и выключать двигатель, который подавал газ в газовые камеры.
Арестован в 1950 году, осужден на 9 лет, через год освобожден "по амнистии". После этого получал пенсию, как "военный ветеран" Умер в 1983 году в кругу семьи.