Мы тогда говорили с Борисом на английском языке, потому что мой русский в то время был не совсем хороший (не такой как теперь) и я записывал наши слова на диктофон. Сейчас я перевожу их на русский язык, всю нашу конверсэйшин (беседу). (Борис мне тоже иногда помогает - когда он "под настроением" ). А когда он не "под натроением", то я приношу большие извинения за неточности моего перевода: во-первых, потому, что Борис говорил тогда много непонятных мне (не английских, хотя он думал, что это английские) слов, а во-вторых потому, что я перевожу их только так, как умею.
Ну так вот, на следующий день, после того, как я посетил Люба Загорски и мы сидели вдвоем в машине Сергея, он мне сказал:
"По дороге в Линкуву нам надо будет заехать в Каунас, чтобы навестить тетю Сергея."
"Что? В Каунас?" - я очень удивился - "А это нам по дороге?"
"Ну да,..." - ответил тогда Борис - "Более или менее. Небольшой крюк, конечно, но он нам займет не больше чем один час. Смотри, Сергей не видел свою тетю уже несколько лет. Ты же сам понимаешь, как важно увидеть тетю после такого длительного перерыва."
Я не очень понимал почему это так важно, но тем не менее, я кивнул ему головой.
"Сергею очень трудно выбраться к тете" - продолжал Борис - "У него нет денег - ни на билет на поезд, ни на бензин. Просто так, ни с того ни с сего, он к ней не поедет. А тут - редкий случай подвернулся. Понимаешь? Мы долго не задержимся. К тому же нам нужно будет подкрепиться в любом случае - не можем же мы весь день ехать голодные. А его тетя замечательный повар. И стоить нам ничего не будет. Понимаешь? Мы сэкономим на столовой"
Последнее предложение меня очень заинтересовало.
"А она умеет готовить национальную литовскую еду?" - спросил я у Бориса.
"Ну, конечно. Это ее конек" ("конек" он сказал по-русски. Я не знаю конкретного значения этого слова, но, по-видимому, никакого отношения к лошадям оно не имеет)
"Мне тут недавно посоветовали попробовать одну литовскую пищу." - сказал я ему - "Интересно, сумеет ли она ее приготовить?"
"Какую пищу? Как она называется?"
"Сейчас, одну минуту, я посмотрю: у меня это название записано на бумажке"
Я порылся в кармане, нашел Лаймину записку и раскрыл ее.
И... Вместо литовского блюда с мудренным названием, я увидел номер телефона и под ним имя: Лайма.
Вот так да! Я как сидел, так и застыл, пришиблинный к сиденью - такого сюрприза я, конечно, не ожидал.
"Ну что там?" - нетерпеливо спросил меня Борис - "дай-ка мне сюда твою бумажку - я сам прочту что там написано, я знаю названия всех литовских блюд."
И он потянул за записку, так, что чуть не вырвал ее из моих рук.
"А?! Что это?!" - закричал он, как только взглянул на нее одним глазом - "Откуда у тебя Лаймин телефон?"
"Что?!" - закричал следом за ним и я - "Откуда ты знаешь Лайму?"
"А откуда ты ее знаешь?" - заорал он.
"Я?" - я все еще никак не мог прийти в себя - "я летел с ней в самолете. А ты откуда ее знаешь?"
"В самолете? Куда?"
"Как - куда? Сюда, в Литву. Она была моей стюардессой."
"Ах, вот оно что! Ну теперь мне все ясно: она хочет поймать тебя на удочку."
"Что? Что тебе ясно? На какую удочку? Про какие рыбы ты говоришь?"
"Какие еще рыбы? Что ты мелешь ерунду? Она хочет поймать тебя, а не рыбу. Она хочет уехать в америку и ищет таких дураков, как ты. Понимаешь? ... А впрочем, зачем тебе понимать? И почему бы не потрахаться с ней? Позвони - и ты будешь иметь море удовольствия. В постели она не имеет себе равных."
"Откуда ты знаешь какая она в постели?"
"Мне ли не знать? Она моя бывшая жена."
"Что?" - я не мог поверить чтобы у такой красивой женщины мог быть такой уродливый муж. И, к тому же, намного старше ее.
"Мы с ней развелись" - продолжал обьяснять мне Борис - "Я послал ее. Мне надоело с ней трахаться, а других качеств я у нее не нашел"
Врет, подумал я. Наверняка, это она "послала" его куда надо, а ему стыдно в этом признаться. Я знал уже несколько разведенных людей и каждый из них говорил друг о друге примерно тоже самое.
"У вас есть дети?" - спросил я Бориса, так, чтобы увести разговор в другую сторону.
"Слава богу - нет. Лайма хоть и глупая, но не настолько. А я... А мне они мешали бы в моей работе"
"В твоей работе? Работе гидом для иностранных туристов?"
"Да ты что - совсем глупый? Причем тут гид? Гидом я не работаю, я им подрабатываю."
"Вот как! А какая же твоя основная работа?"
"Я - ученый."
"Ученый - это как? А в какой области?"
"Во многих. Денег я этим не зарабатываю и поэтому должен подрабатывать еще и гидом. Из-за денег. Понимаешь? А иначе - как же мне жить?"
"Не-ет. Я не совсем тебя понял. То есть, я совсем тебя не понял - почему ты ничего не зарабатываешь на своей основной работе? В каком научном институте ты работаешь?"
"Ни в каком. Я отказался работать в научном институте. Почему - ты спросишь. А потому что, когда работаешь в какой-нибудь организации, будь то институт или еще что - ты должен выполнять ту работу, которую тебе там поручают. Понимаешь? Она может отвечать твоим интересам, а может и не отвечать. Это как повезет. Но даже если она подходит тебе на все сто процентов, то и тогда, в идеальном варианте, помимо основной работы, ты должен выполнять еще и кучу другой, второстепенной, отнимающей у тебя драгоценное время, то, которое ты мог бы потратить на решение более важных научных задач. Но главное - это свобода. Для того, чтобы открыть что-либо ученый должен быть свободен от тех пут, которыми опутывает его администрация. А если, к тому же, еще и твой прямой начальник дурак, то тогда что? Нет, для научных открытий нужна и свобода мысли и свобода действий. Оба условия просто необходимы"
"Но как же можно открывать что-либо без экспериментов и научных исследований?"
"Ну, во-первых кое-какие эксперименты ты можешь производить сам. А во вторых: зачем их тебе делать? Есть журналы, научные статьи; читай и строй выводы. Вот как Эйнштейн, например. Представь себе, если бы он работал в каком-нибудь научном институте каким-нибудь там профессором, то он вряд ли бы стал Эйштейном. Понимаешь? Заела бы его повседневная рутина. И Ньютон тоже открыл свои законы, когда сидел дома по случаю закрытия университета на карантин. О чем это тебе говорит?"
Наверное Борис представлял себя новым Эйнштейном или Ньютоном и поэтому я спросил его очень осторожно:
" А ты сам открыл что-нибудь?"
"Да, конечно"
Его ответ удивил меня.
"Что именно, если не секрет?"
"Нет, не секрет. Я сделал, на самом деле, несколько открытий. Например, я нашел точное, математически верное, определение количеству интеллекта"
"Открыл? Что значит - открыл? Разве не существует уже лет сто или сто пятдесят ай-кью тест?"
"Ты опять говоришь глупости. Ай-кью тест - это просто шарлатанство. Не путай его с наукой. Он не имеет ничего общего с моим определением."
"А с чем оно имеет?"
"Ты знаешь, что такое энтропия?"
"Боюсь, что нет."
"Это такая физическая величина..."
"У меня всегда были проблемы с физикой"
"Ну, тогда ладно - не будем про физику. Поговорим о чем-нибудь другом. Сейчас, например, я роботаю в иной области. В области психологии, если говорить конкретно. Конечно, многим может показаться, что психологические исследования не идут ни в какое сравнение с точными науками, с такими как физика, или химия или, даже, скажем, биология, где применяется математика и где умозрительные заключения можно подтвердить или опровергнуть хорошо поставленными опытами. На самом же деле и в психологических исследованиях можно прийти к неожиданным и, в тоже время, обьективным результатам. Сейчас я, например, исследую психологию людей в исторических реалиях и надеюсь, что моя работа позволит избежать непреднамернных последствий которые случаются в результате различных общественных экспериментов. В том случае, если, конечно, бездарная общественность переборет свой естесвенный ординаризм и доверится моему труду"