случилось.
_____________________________________________________________________________
*Club Med, Клуб Мед, Клаб Мед — торговая марка французской компании Club
Mediterranee — международного туристического оператора, владельца разветвлённой
сети отелей в разных странах.
Глава 20.
Мэгги.
Я сижу напротив девушки с белыми крашенными волосами и черными корнями. На ней
синий спортивный костюм и синяя футболка, как и у остальных девушек в тюрьме. Мисс
Бушнелл определила ее в пару со мной. Девушка уставилась на меня так, словно не хочет
быть здесь.
- Я Мэгги.
- Итак, Мэгги, какова твоя история? - спрашивает она нетерпеливо и смотрит полностью
незаинтересованным взглядом.
Я рассказываю ей о том, как меня сбила машина, как меня оставили на дороге и сбежали,
как я провела почти год в больнице и реабилитационном центре. Ее глаза стекленеют и, в
какой-то момент, мне кажется, что она вот-вот уснет.
Когда я объясняю ей, как я не вписывалась, когда вернулась домой, чтобы отучиться мой
последний год в школе, она спрашивает:
- Это то, что должно заставить меня испытывать к тебе сочувствие? Слушай, у меня
намного больше проблем, чем твоя нога. Мой отец пьяница, а моя мать бросила нас пять
лет назад. И я действительно не собираюсь плакать над твоей хромотой. Так что можешь
поберечь свое дыхание и рассказать свою историю тому, кому будет не все равно на это
дерьмо.
Я почти не спала прошлой ночью. Калеб не разговаривает со мной. Я раздражительна и
мои нервы на пределе. Если эта девушка не хочет взаимопонимания, ладно. Но это не
значит, что я должна сидеть здесь и смотреть, как она указывает мне.
- Слушай, ты, - говорю я, наклоняясь через стол, чтобы быть уверенной, что она слышит
меня четко и ясно. - Только то, что у тебя плохая семья, не дает тебе права сидеть там и
быть грубой.
- Конечно, дает.
Она открывает ответный огонь.
- Бьюсь об заклад, у тебя есть родители с денежками.
- Моя мама работает официанткой в закусочной.
- Ну, держу пари, твой отец не пьяница.
- Я не знаю, - отвечаю я. - Мой отец ушел от моей мамы. Я не видела его несколько лет. Ах
да, я забыла упомянуть, что влюбилась в парня, который сбил меня, а потом сел за это в
тюрьму. В первую очередь подразумевалось, что я не должна была с ним говорить. Затем
он поехал в эту поездку, но сейчас он снова не разговаривает со мной, и я должна
притворяться как будто мы просто друзья, и я боюсь его потерять, я знаю, что это глупо,
потому что я чувствую, что я уже как бы потеряла его… и ничего из этого не произошло
бы, если бы не этот случай неосторожного вождения. Так что, когда ты выйдешь из этого
места, пожалуйста, не води пьяной машину или же, в конечном итоге, ты можешь
приобрести инвалидность, потерять всех друзей и стать изгоем в школе.
Девушка смотрит на меня с широко раскрытыми глазами, вместо того, чтобы засыпать или
давать мне отпор.
- Хорошо, ты показала мне свою точку зрения. Я поняла.
- Спасибо, - говорю я, действительно имея это в виду.
- Отстойно, когда люди смотрят на то, как ты ходишь? - спрашивает она.
Поначалу, когда я вышла из больницы, я даже не хотела вставать с моего инвалидного
кресла, потому что знала, что привлеку намного больше внимания своей смехотворной
хромотой, чем, если буду сидеть в кресле. Я ненавидела эти пристальные взгляды.
- Я ненавижу эти взгляды, но я стараюсь блокировать их, - говорю ей. - Я признаю, что это
заставляет меня чувствовать себя, будто я в главной роли шоу уродов.
Я смотрю вниз и произношу слова, которые не хотела бы произносить, но это чистая
правда.
- Не проходит и дня, чтобы я не хотела, чтоб этой аварии никогда не произошло, и я могла
быть нормальной. Я думаю об этом каждый день.
- Не проходит ни дня, чтобы я не жалела о том, что сделала то, почему меня закрыли тут. -
говорит она.
- Я не знаю, могу ли я спрашивать тебя о том, почему ты здесь.
- Давай я просто скажу, что причинила кому-то очень сильный вред.
Она говорит мне это, а затем сосредотачивается на пятне на стене. Может быть она не
хочет видеть мою реакцию.
Я смотрю на охрану около двери и на Мисс Бушнелл в конце комнаты. Они
присматриваются к заключенным. Интересно, бывает ли время, когда они не следят и не
оценивают. Я вспоминаю, как Калеб говорил мне, что он ненавидел, как охранники следят